"Душа человека" (СИ)

На начало мая пришелся необычайный коварный выпад зимы - за два дня до свадьбы разыгрался ужасный шторм. Поломало ветви деревьев, повалило мачтовые кедры, люди – неважно, сильные или нет, - идя по улице, не могли даже разогнуться. Стихия пыталась утвердить свою силу, установить свою власть, и ледяной ветер сбивал с ног, всё ломалось, гнулось и рушилось. Потом небо с грохотом раскололось, и пошел град. Ветер только усилился, казалось, какое-то неугомонное и яростное существо решило уничтожить все на своем пути. Шерлок без сна лежал в свой кровати, прихватив с собой череп. Ветер свистел в балках старого дома, на крыше поскрипывала черепица, тряслись оконные рамы. С каждым завыванием ветра Шерлоку казалось, что он слышит стоны Джона, раздавленного невыносимым горем. Он знал, что всё это ерунда, что стонет на самом деле ветер, но с каждым новым жалобным звуком внутри у него всё болезненно сжималось. Когда он, наконец, уснул, уже рассвело.

Следующей ночью стало только хуже. Погода теперь была ни при чем, весь день сияло солнце, а всему виной был сон, после которого Шерлок проснулся с криком на устах и с бешено колотящимся сердцем. Ему снилось, что Джон лежит на полу в Пещере Фей, свернувшись калачиком за завесой из парящих в воздухе гагачьих перьев и маленьких черных буковок.

Трясясь в бреду, с лихорадочно блестящими глазами, Джон умирал.

Марта слышала крик Шерлока, но что-то остановило ее, и она решила не вмешиваться. Когда она услышала, как он вскочил с кровати и выбежал из дома, у нее появилось странное чувство, что сейчас судьба делает какой-то крутой поворот, и ей не хотелось стоять у нее на пути. Марта закрыла глаза и стала молиться, чтобы Шерлок нашел то, ради чего ушел.

Луна все еще висела высоко в небе, над морем стоял такой густой туман, что было не видно ни островков, ни бухточек. Шерлок знал, что где-то посреди лугов, пиний и елей умирает Джон. Шерлок не понимал, откуда он это знает, но никогда еще в жизни он не был ни в чем так уверен. Он выбежал на берег, впервые за многие месяцы спустил на воду свою лодку и начал грести. Туман постепенно окутывал его. Шерлок знал, что его друг в опасности, и был готов на все, чтобы его спасти.

Плыть было трудно, Шерлок не видел никаких ориентиров, горизонт пропал за густейшим молочным туманом. Шерлоку казалось, что ему приходится преодолевать какие-то невидимые препятствия. Но он все равно греб изо всех сил, направив все свои силы и волю к одной цели. Каждый шлепок весел по воде отдавался в нем приглушенной болью, и, пока Шерлок греб по направлению к Западной Березовой Бухте, его пылкое рвение обратилось в гнев. Он злился на Гарри за то, что она прервала их первый поцелуй, за то, что неверно истолковала его намерения, за то, что парализовала его своими кипящими ненавистью словами.

Но главным образом он злился на себя.

Столько месяцев Шерлок пытался свыкнуться с тем, что бежал от своего счастья. Раздавленный стыдом и виной, он растерял всю радость жизни, поверил тайному голосу в голове, который нашептывал, что он все это заслужил, и как возмездие – заслужил и боль. Он был виноват в том, что закрыл глаза, когда увидел изуродованное лицо Джона, виноват в любви, которую пробудил в Джоне, виноват в том, что разбил Джону сердце. Не видеться с ним было страшно больно, но так лучше для блага самого же Джона.

Может, оттого, что в ветре появилось ласковое дуновение, что закричали чайки, что росчерк света вспорол туманное небо, Шерлок почувствовал, несмотря на всю свою злость, тоску и страшное воспоминания о сне, как что-то растет внутри него, что-то сладостное и прекрасное. С каждым ударом весла о воду он ощущал, как из груди выходит какая-то тяжесть. С тех пор, как его прогнали из поместья, он никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Он никак не мог взять в толк, что это за чувство, не мог назвать его, но наслаждался им, гребя так быстро, будто от скорости сейчас зависела вся его жизнь. Но только на карту было поставлено нечто бесконечно более ценное – жизнь Джона.

Когда лодка, наконец, приткнулась к берегу, на Шерлока разом навалились воспоминания. Он почти видел развевающийся на ветру красный шарф, привязанный к ветке, прыгающих дельфинов, хищную птицу, усевшуюся на руку к Джону, слышал шелест крыльев баклана, радостные крики играющих тюленей. Надо было найти Джона, но Шерлок не знал, где его искать, и потому решил начать с острова, на котором Джон чувствовал себя настолько свободно, что когда-то снял маску.

Хижина на Острове Влюбленных оказалось пустой, маски Джона на столе не было. Несмотря на свою клятву никогда больше не появляться здесь без ведома друга, Шерлок теперь не чувствовал за собой вины – растущая в груди радость давала ему на это право. Убедившись, что друга здесь нет, Шерлок, не теряя времени даром, вернулся в Западную Березовую Бухту и хотел уже идти в Пещеру Фей, как увидел приближающийся силуэт. У Шерлока вдруг перехватило дыхание.