Душа меча

Вот только до битвы с Хакаимоно надо найти Тацуми и сказать, что мне очень жаль, что я вовсе не хотела, чтобы все так вышло. Если я проиграю, если Первый О́ни окажется сильнее, Тацуми хотя бы будет знать, что я свое слово сдержала, что на свете есть те, кому он дорог, те, кто хочет его спасти вовсе не потому, что он оружие или пешка в чей-то бесконечной игре. Я увидела под ледяной маской убийцы демонов лицо того самого мальчика – и именно его хотела уберечь от гибели.

И тут меня словно обухом ударило. Я поняла, что если смогу снова заточить Хакаимоно в Камигороши, то уже никогда не увижу того самого мальчика. Ведь когда твое сердце и душу так и норовит поработить разгневанный своенравный демон, уже не до минутных слабостей. Тацуми, вне всяких сомнений, будет вдвойне осторожен, чтобы не уступить влиянию демона, и не станет давать себе слабину ни с Хакаимоно… ни со мной.

Я рассерженно тряхнула головой. Нашла время для эгоистичных мыслей! Какими бы ни были мои чувства к убийце демонов Каге, это сейчас не важно. Я готова рискнуть чем угодно, лишь бы демон снова вернулся в меч, а Тацуми обрел свободу.

Пол под ногами снова задрожал. Стены словно бы сочились демоническим гневом. Тени вокруг меня стали длиннее и теперь напоминали когти, которым не терпится сцапать добычу. Хакаимоно подбирался все ближе. Нельзя было терять ни минуты.

Я продолжила путь по подземелью, изредка замечая боковым зрением движение в камерах. Иногда из них доносились голоса, обрывки фраз и разговоров, которые не получалось разобрать. Я проходила мимо тайных страхов и самых мрачных воспоминаний Тацуми, чувств, которые он скрывал даже от самого себя, и меня терзало чувство вины.

Вскоре камеры опустели, воцарилась тишина и стало заметно холоднее. Дыхание срывалось с губ облачками пара, стены блестели от инея, окутавшего прутья, на потолке появились сосульки. Холод пробирал до костей, но я шла дальше. Кицунэ-би был единственным источником света в непроглядном мраке. Синевато-белые отсветы плясали на льду.

Однако впереди меня ждал тупик: коридор заканчивался толстой ледяной стеной. Я оглянулась назад: может, я пропустила боковой ход или дверь, ведущую в другую часть лабиринта? Нет. Я точно знала, что ничего не пропустила. И что душа Тацуми где-то здесь.

Я повернулась к глухой стене и осторожно приложила ладонь ко льду. Холод обжег мне руку, словно пламя.

И тут я почувствовала пульсацию. Проблеск чувства где-то на той стороне.

Сердце подскочило в груди. Он здесь! За этим последним барьером, и пока что его никак не достать. Что же делать? Будь у меня инструменты, я потихоньку пробила бы дыру в стене, но время стремительно истекало. Хакаимоно вот-вот явится. Нужно вызволить Тацуми прямо сейчас.

Здесь, в царстве грез, твое лисье пламя сильно настолько, насколько пожелаешь.

Я отступила на несколько шагов и подняла руки, широко расставив пальцы. А потом призвала к жизни лисье пламя. Оно заструилось по телу, поднялось по рукам и вырвалось наружу. Сине-белые языки осветили мрак, будто факел. Мысленно закричав, я собрала все свои магические силы и резким движением направила столп кицунэ-би в ледяную стену. Она зашипела так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки, точно ей стало больно, и ото льда повалил пар, будто из драконьей пасти. Он закружил возле меня, лег на волосы и одежду. И все же стена таяла слишком медленно.

Ярче! – приказала я, подбавив волшебной силы. Ярче, жарче! Пробить эту стену, как меч – тонкую ширму. Тацуми уже совсем близко, и меня ничто не остановит!

Неожиданно сам лед вспыхнул, как поднесенный к огню лист бумаги. Пламя кицунэ-би с ревом поглотило стену, а пар повалил так густо, что застлал мне глаза. Я сощурилась, отвернулась, прикрыв лицо рукой. Вскоре пар рассеялся, а огонь погас. Коридор опять погрузился во тьму.

На миг она накрыла меня тяжелой завесой, но я быстро подняла ладонь, и на ней опять вспыхнул маленький шарик кицунэ-би, осветив дыру на месте бывшей стены… за которой оказалась комната. С потолка свисало чье-то тело.

Тацуми! Я опрометью кинулась вперед – и словно шагнула в бездонную пропасть. Земля под ногами поблескивала, точно океан иголочек, подошвы сандалий поскрипывали. Мои шаги эхом разносились во мраке.

– Тацуми?

Мой голос прозвучал едва слышно в этой тьме без конца и края и канул в пустоту. От красных цепей, свисавших с потолка и поднимавшихся от пола, исходило зловещее сияние. А на цепях, раскинув руки и уронив голову, висел человек. Глаза пленника были закрыты. На нем не было кандалов и наручников; мерцающие оковы вонзались прямо в тело и зарывались в плоть.

– Тацуми!

Я подбежала к этой жуткой паутине и посмотрела на неподвижную фигуру. Сердце забилось где-то в горле. Тацуми не пошевелился и не открыл глаз. Его тело слабо светилось.