Душа полуночи

Я практически достигла конца лагеря, когда громкий крик за моей спиной заставил меня завертеться по сторонам. Широкоплечий мужчина в латных доспехах, который был по меньшей мере на две головы выше меня, бросился ко мне с поднятым мечом. Как раз вовремя. Я резко взмахнула рукой в воздухе и направила свои пальцы в сторону его груди прямо перед тем, как он успел метнуть в меня меч. Не думая о том, что делала, я вдохнула его душу. Солдат замер и широко распахнул глаза, пока мы смотрели на то, как клубы тумана покидали его. Я не знала, что происходило внутри меня, и на мгновение промелькнула мысль, что, возможно, я превратилась-таки в безжалостного мара. Мои предки были монстрами еще до проклятия Сумеречного камня? Не дикими, но управляемыми инстинктами животными, у которых не было чувства совести? Я не испытывала раскаяния, когда забирала у солдата его душу, которая туманом выходила из него и питала мою магию. Но я выхватила ее не полностью. Вобрала в себя только то, что наложило на него отпечаток, что сделало его тем мужчиной, которым он стал. Я четко видела это перед собой – его воспоминания, страхи, мечты. Перед моим внутренним взором собралась полная картина его естества и характера. Я могла прочитать ее, словно карту. Более того, я могла ее отсортировать, будто она неупорядоченная груда осколков, из которых я создавала нечто новое. Практически как узелковый ковер, из которого вытягивала нити и с их помощью создавала новый узор. Это осознание немыслимо и заставило меня на миг пошатнуться. Я подняла взгляд на солдата, который был потрясен так же, как и я. Он неподвижно стоял напротив меня с широко распахнутыми глазами и даже не думал о том, чтобы сопротивляться.

Это был тот самый момент, когда я должна интуитивно решить, как обращаться со своей новой силой. Одна неверная мысль, и я могла бы навсегда уничтожить душу этого мужчины. Она струилась из него, проходила насквозь меня и возвращалась обратно к нему. Я не отнимала ее, как это делали проклятые мары, но усиливала свою магию при помощи ее части – его самых темных страхов, которые сковывали и ослепляли его.

Когда его душа вновь оказалась внутри, он отшатнулся от меня и выронил свой меч. Он растерянно уставился на свои дрожащие руки.

– Что?.. – вырвалось у него.

Я не смогла бы ответить на его вопросы. Я еще сама не понимала этого по-настоящему. Сбитая с толку, я оставила его стоять и направилась дальше в Харан.

– С тобой все в порядке? Что она с тобой сделала? – спросил один из солдат.

– Я… – забормотал он. – Я должен пойти к Ире.

– Что?

– Ира! Я люблю ее! Я уже давно должен был ей об этом сказать. Я должен сейчас же вернуться в Амберан, пока не стало слишком поздно. Она не может выйти замуж за Эдвина.

– О чем ты говоришь, черт побери?

– Стоять! – крикнул мне один из мужчин вслед, но я даже не думала об этом.

В моей голове была лишь одна мысль: что я только что сделала? Я думала об умирающем мужчине на поле битвы, о том, как его душа излечила мои раны, как он был мне благодарен. И все же я чувствовала себя все это время виноватой, потому что думала, будто действительно украла его душу и отняла у него доступ к загробной жизни. При этом все оказалось совсем иначе. Я внесла ему ясность и забрала у него страх перед смертью, не заметив этого. Видимо, это и было проявление той самой магии, которой в былые времена владели ночные альбы и о которой рассказывалось во фресках Сумеречного храма. Люди приходили к нам, потому что мы помогали им преодолеть страхи и отчетливо увидеть свои истинные желания и мечты. А магия ночных альб росла благодаря темноте, которую мы получали из их душ. Взаимовыгодный обмен. Соглашение, которое делало сильнее как ночных альб, так и людей. А Высшие отняли у нас этот дар.

Лагерь заканчивался недалеко от Главных ворот города. Люди оккупировали мост над Харандешем. Они убили часовых и практически разрушили арку городских ворот в виде белых, искусно вырезанных берез, кроны которых встречались в самой верхней точке. Целые ветви из мрамора были сломаны, а часть ствола лежала в руинах на мосту и в реке.

Куда ни глянь, альб крови нигде не было видно. Из города доносились громкие крики и лязг оружия; это, пожалуй, означало, что битва за Харан еще шла полным ходом.

– Целься! – крикнул кто-то позади меня.

Я засуетилась, увидев, как ряд лучников натягивал тетиву, и инстинктивно подняла руки в воздухе. Мгновенно передо мной выстроилась защитная стена из туманной дымки, вспыхивающая и вплетающая в себя молниеносные черные тени. Она казалась почти что живой – дышала, колыхалась и вскрикивала, когда ее пронзали стрелы. Мое сердце яростно колотилось, и я уставилась на материю, которую создала перед собой и в которой – я могла поклясться – видела человеческие черты. Лица, двигающиеся в тумане, руки, поднимающиеся вверх. То, что выросло передо мной для моей защиты, – лишь страхи и воспоминания, которые я забрала у своих жертв. Я видела мужчину, которого только что встретила, воина с поля битвы, а также Балдура и Лисандра.