Душа в тротиловом эквиваленте

— Что юристы, по его скромному мнению — сплошь грязные моральные уроды, живущие чужим горем и толкующие кодексы на благо начальства и собственного кармана.

— Сильно.

— Так ответственному редактору журнала «Успехи математических наук» он еще четче сформулировал, — ухмыльнулся Шкирятов. Григорий в курсе.

— И как же? — заинтересовался Андреев.

— А так: идеальный юрист, по мнению Шарипова, это ни к чему более не способный убогий содомит с грязными мыслями и горбатой душой, крючкотвор — профессионал, живущий за чужой счет. И цитирует зараза, столпов юриспруденции — от Цезаря и Плевако до наших современников. Они сами писали, что пошли в законники от полного нежелания и неспособности к любой полезной обществу работе. Да хоть бы тот же Манфред Роммель… Совсем полковник страх потерял! — нервно отозвался Сафонов.

— А вот теперь ты подумай. Может, и поймешь полковника. Скажем, по кодексу положено за что-нибудь от двух до пяти. На усмотрение суда, произвольно. Тебе самому не кажется это неправильным? — ласково поинтересовался Андреев.

И продолжил:

— Почему от двух? Почему до пяти? Почему не один год, восемь месяцев, пять дней, шестнадцать часов и две минуты? И почему именно заключение? Как курсы по подготовке преступников-профессионалов? А вдруг в человеке еще человеческое есть, а там его совсем сломают? Кто и каким из лагерей и тюрем приходит? Знаешь ведь все, но думать, как сделать лучше, не желаешь! Так люди помогут, не сомневайся!

— Не задумывался, не мое это дело! Меня следить за исполнением поставили! И зачем, если всегда, при любой власти так было! Со времен римского права… Состязательный процесс, учет личности преступника и обстоятельств дела.

— А теперь так не будет, — обманчиво спокойным голосом произнес Шкирятов, нервно давя в пепельнице папиросу. — Понимаешь, Николаич, у тебя — профессиональная деформация.

Начинай думать. Теперь будет правильно, математически точно. Есть целевая функция, есть объект и субъект управляющего воздействия, есть размер необходимой обществу и пострадавшим компенсации. Исходя из начальных условий, точно определяется способ наказания. Или возмещения. Или возмездия. Или, и того, и другого.

Во всех случаях, мы будем руководствоваться не абстрактным законом, который и закостенеть может, а справедливостью, иначе говоря, общественной нуждой.

При этом, у нее будет четкое математическое выражение — целевая функция, выраженная системой линейных дифференциальных уравнений. А не выкрики типа «даешь»!

Это будет понятно, просто, легко проверяемо. И никакой почвы для обвинений в необъективности или вовсе в произволе. Только то, что нужно людям.

А то что-то разрыв между законом и справедливостью в последнее время великоват стал!

— Да читал я, — страдальческим голосом произнес Генпрокурор. — Что ты меня, как школьника на уроке терзаешь? Просто пойми, система веками складывалась, враз не изменишь!

— Придется, — жестко высказался Шкирятов. — Либо устаревшая система правовых отношений раз за разом будет воспроизводить себе клиентов, а нам врагов, либо мы такое положение дел изменим. Читал я эту математику. Прав полковник. До точки прав. Да и говорят, воевал он здорово.

— Да вы представить себе не можете, какой здесь объем работы, — занервничал Генпрокурор.

— А нам и не надо! — продолжил давить Шкирятов. — Ты сделай! Иначе получается, зря тебя народ кормит!

— Все просто, — вступил в разговор Андреев. — Либо враз изменим, либо все прахом пойдет. И потом, тебе же проще жить станет.

Есть ущерб, нанесенный обществу или человеку. Есть желательное для общества и человека развитие событий, направленная на адекватное воздаяние, компенсацию ущерба и недопущение подобного в дальнейшем. Критерии ясны. Начальные условия — заданы. Далее — математика, описывающее управляющее воздействие и наиболее вероятный ответ системы. И причем тут заплесневевшие тома с благоглупостями и забитые ими шкафы?

Ты что, не читал административный или уголовный кодексы? Не понимаешь, сколько лазеек для злоупотреблений оставлено их творцами? Не в курсе, что у вас, крючкотворов, собственный язык есть, стыдливо называемый вами профессиональной терминологией?

Результат применения такого, с позволения сказать, «языка», в том, что нормальный человек не в силах защитить свои интересы в суде. Ему необходим профессиональный переводчик с человеческого на юридический.

При этом, сленг законников, в отличие от любой другой специальной терминологии, запутывается и искажается с заранее обдуманными намерениями!

Думаю, кодексов теперь не будет. Лишь известные всем этические нормы и математика.

Хватить х…ней страдать, говорят люди, давай по-человечески жить будем! И мы просто обязаны идти им навстречу!

Цени, нам вторую революцию творить счастье выпадает!

— Ох, не оказаться бы с таким счастьем, да дыркой в голове, — занервничал Григорий Николаевич. — Знаю я, как оно бывает. Уже началось.

Группа депутатов, поддержанная заводскими коллективами Ленинграда, выступила с законодательной инициативой, от которой у меня волосы на затылке зашевелились!