Душа за работой: от отчуждения к автономии

Живая субстанция, далее, есть бытие, которое поистине есть субъект или, что то же самое, которое поистине есть действительное бытие лишь постольку, поскольку она есть движение самоутверждения, или поскольку она есть опосредствование становления для себя иною. Субстанция как субъект есть чистая простая негативность. <…> Только это восстанавливающееся равенство или рефлексия в себя самоё в инобытии, а не некоторое первоначальное единство как таковое или непосредственное единство как таковое, – есть то, что истинно. Оно есть становление себя самого, круг, который предполагает в качестве своей цели и имеет началом свой конец и который действителен только через своё осуществление и свой конец¹².

Как бы решительно ни критиковал Маркс идеалистическую философию, в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» он оказывается в плену гегелевской концептуальной системы, предлагая рассматривать коммунизм как «разрешение спора между существованием и сущностью», а также приписывая коммунизму трансцендентный и эсхатологический характер. Маркс рассуждает о коммунизме так, как будто по ту сторону исторических условий есть истина, которая должна разрешить существующие противоречия. Подобного рода теологическое видение коммунизма оказало несомненное воздействие на политическую историю рабочего движения.

Отчуждение между историей и онтологией

Именно в контексте возрождения идеализма можно объяснить огромный успех современной критической теории, основы которой были заложены такими авторами, как Хоркхаймер, Адорно и Маркузе. Проблема отчуждения находится в центре критической рефлексии Франкфуртской школы, а также – но уже в совершенно иной интерпретации – в центре экзистенциалистской философии, особенно в работах Жан-Поля Сартра. Идеи двух наиболее значимых фигур в экзистенциализме и критической теории, а именно Маркузе и Сартра, при всём радикальном расхождении между собой имеют общее основание в гуманистическом взгляде на процесс преодоления капитализма. Более углублённый анализ позиций Маркузе и Сартра позволит нам подойти к самой сути интересующей нас проблематики, а именно: к жизнеспособности философского понятия отчуждения и к его истощению в процессе историко-политических испытаний 1960-х.

С точки зрения представителей экзистенциализма, отчуждение является неизбежным конститутивным элементом человека в той степени, в какой другой (как условие социальных отношений) и овеществление (как условие производственных отношений) влекут за собой утрату собственного «я», которое уже не может быть восстановлено (в историческом аспекте). В общественных отношениях, в присутствии другого имплицитно заключена форма отчуждения, тревоги. L’enfer c’est les autres[2], — писал Сартр. Независимо от социально-экономических условий, в которых живёт человек, другие – это всегда ад отчуждения.

Франкфуртская школа как одно из наиболее фундаментальных направлений гегелевско-марксистской традиции противопоставляет экзистенциалистскому видению проблемы отчуждения тезис, согласно которому отчуждение в онтологическом плане не должно отождествляться ни с другостью, ни с овеществлением. Оно есть исторически обусловленная форма существования, а следовательно, оно может быть со временем преодолено. Мартин Джей пишет о различии этих двух точек зрения в своём исследовании о Франкфуртской школе под названием «Диалектическое воображение»: