Душа за работой: от отчуждения к автономии

Своё рассуждение о достоинстве человека Пико сочинял в конце XV века, когда как раз приоткрылся горизонт современности и начался процесс распространения технического и промышленного могущества. Однако в сочинении Пико речь идёт о том, что величие человека не подкреплено никаким архетипом, никакой нормой, никакой необходимостью, ведь Творец никоим образом не конкретизировал тот путь, по которому призвано следовать человеческое могущество. В те же годы, когда Пико работал над «Речью», заново подвергшаяся христианизации Испания приступила к изгнанию со своей территории мусульман и евреев, а целые орды испанских католиков сеяли в Новом Свете смерть, истребляли и притесняли индейцев. Вхождение в современность было ознаменовано утверждением свободы действий и свободы предпринимательства; на деле всё это обернулось утверждением насилия.

Как повествует Пико, Господь по произволению своему предустановил образы каждой из тварей, а вот любимейшее творение его, человек, не получил изначально никакого образа, никакой сущности. Таким образом, Господь предоставил человеку свободу выбора этой сущности, свободу произвольно определить границы своей деятельности и линии собственной судьбы. Будущность человечества не определялась Божественным произволением, Господь вручил его неопределённому человеческому произволению. Свобода, истолкованная как свобода выбора, сделалась неотъемлемой составляющей человеческой сути.

Настоящим постулатом собственно и открывается эпоха современности: человек представляет собой не развитие и не осуществление заранее предначертанного плана, таящегося в Божественном произволении или же в складках Бытия; человек – это проект. Из этих пустот Бытия и рождается история современности. Однако по мере развёртывания в пространстве истории этого неизменного превзойдения собственных границ современность достигает как своей кульминационной точки, так и точки истощения. Что же касается представления о выходе за пределы современности, то оно само по себе носит проблематичный и парадоксальный характер: ведь сфера современности – это и есть сфера непрестанного преодоления границ. Как же можно выйти за границы преодоления границ? И здесь следует вспомнить предлагаемое Пико определение человеческого как точки прогиба. Техника создаёт такие условия, при которых снижается степень человеческой свободы, гарантированной Божественным намерением не сообщать человеку никакого образа и предоставить ему возможность самолично избирать свой путь. И тогда наступает момент, в который человеческая свобода позволяет индивиду выйти за пределы человеческой свободы; выстроить себе судьбу, материализуемую и воплощаемую в автоматизмах, которые техника навязывает языку.

Ницшеанская воля к власти рождается уже в лоне радикального гуманизма. Его предпосылка – отсутствие онтологических определений человеческого существования и, следовательно, невозможность выработки никакой иной этики, кроме как основанной на свободной игре воли и интерпретации. Отказ от онтологии во имя герменевтики приводит к тому, что фундаментальные истины сменяются вольной игрой интерпретаций. Человек это не конкретизация чего-то, а воплощение проективности. Ницшеанский сверхчеловек тот, кому удаётся действовать в лишённом каких бы то ни было основ пространстве, и в этом смысле он находится по ту сторону добра и зла. То, что Ницше именовал волей к власти, на самом деле представляет собой проективность, прокладывающую себе путь в мире исходя из производства смыслов (не имеющего под собой никакого онтологического основания и сугубо интенционального). Воля к власти означает утверждение некоего закона, который не имеет никаких иных предпосылок, кроме одной: свобода интерпретации.

Именно это имел в виду Хайдеггер, когда писал:

В качестве экзистирующего человек несёт на себе бытне-вот, поскольку делает «вот» как просвет Бытия своей «заботой». А бытне-вот существует как «брошенное». Оно коренится в броске Бытия как посылающе-исторического⁹⁷.

Именно на отклонении человека от Бытия зиждется избыточность и сингулярность бытия-вот, бытия, обусловленного данной конкретной ситуацией. Хайдеггер развивает прозрения Ницше и кладёт их в основу современного ему гуманизма. Но в то же время он выходит за пределы выкладок Ницше и подвергает их критике во имя осознанного разочарования; он демонстрирует, в какой опасности оказался этот гуманизм, более того предрекает его гибель от руки сверхчеловека (продукт математизации познания, оцифровки знания и автоматизации всей жизни).

Воля к власти сама выработала механизмы собственной гибели и гибели человеческой свободы, а значит и человека как такового в той мере, в какой человек пребывает в пространстве свободы, а техника это пространство уничтожает.