Душегуб

Нексин пошел, под сурдинку, по малолюдному в выходной день поселку. Ответственный в прошлом за атеистическую пропаганду, он за годы работы в обкоме партии успел прочесть немало литературы по религиозной тематике, но познания его были не системные, скорее поверхностные, из популярных книг; на глубокие, академические занятия с теологической литературой и литературой по истории и философии религии у него не хватало времени, впрочем, не было и достаточной общей подготовки, чтобы изучать ее. Он имел уровень обычного соискателя на кандидатскую степень, когда знания часто подменяются умением компилировать имеющийся материал. Нексин не хотел отставать от своих многих коллег, среди которых стало модно обзаводиться учеными степенями и после некоторых раздумий стал писать статью с многообещающим, но наскучившим названием «Религия и цивилизации». Материал для нее собирал в свою любимую папку, а разные заметки заносил в толстый канцелярский журнал в коленкоровом переплете. Здесь были вперемешку и выдержки из монографий, и его собственные суждения, и записи бесед с верующими, и наблюдения. В статье имелся специальный раздел, над которым более всего старался Нексин, находивший, что эту часть можно издать отдельной новеллой, потому что была необычная (на его взгляд) тема, которой мало уделяли внимания. Назывался раздел «Преступления и преступники в книгах Библии». Нексин добросовестно прочел Ветхий Завет, и его основной вывод был следующим: «Текст Ветхого Завета напичкан, как булка маком, криминальными эпизодами из истории мало приметного в далеком прошлом народа». Знакомый редактор областной газеты, однажды просмотрев собранный Нексиным немалый материал, заинтересовался и сильно похвалил, сказал, что обязательно напечатает его статью, как только будет готова. Но у Нексина возникла проблема: ему никак не удавалось привести им собранное и написанное в цельное и последовательное повествование. Длительное время его многолетний труд оставалось вообще без движения, но Нексин бережно хранил папку и журнал с записями, мечтая, что его работа будет когда-то должным образом оценена. Готовым было только начало, но и здесь он имел несколько вариантов, не зная, какому отдать предпочтение, потому что понимал, как сильно от этого будет зависеть первое впечатление читателя; и Нексин неоднократно переписывал вводную часть. А начиналась она так:

«История человечества, по тексту Ветхого Завета, начинается с убийства одним братом другого — Каин убил Авеля; но этому преступлению в Библии нет никакого объяснения. Известно лишь, что Богу понравились плоды труда Авеля и Он не принял плоды от Каина… Какая несправедливость, хотя и Божественная!.. Как ни стремился Каин быть хорошим, работая на земле, в итоге стал преступником… И пошло дальше, поехало в Ветхом Завете — сплошные убийства, измены, ложь, инцесты, вероломства и прочие безобразия… Чего только стоит халдей Авраам, который женился на своей же сестре Сарре, но имел сожительницу Агарь, а Сарру из корысти, совсем как нынешние сутенеры, сдал египетскому фараону в наложницы… Сюжет для голливудского кино?..»

В этом месте Нексин поставил точку, а через какое-то время (изменился цвет чернил) писал дальше:

«Все же непонятно, почему Бог отверг труд одного и принял труд другого?.. Жили себе братья до того мирно, каждый делал свое: Авель пас овец, не особенно себя утруждая, Каин был земледельцем, пахал землю, что гораздо сложнее и тяжелее… И нигде в Библии нет объяснения, что же произошло?.. Попы тоже не знают, несут галиматью вроде того, что Ева родила Каина от Змея, изменив Адаму, поэтому ее первенец Каин имел образ человека, но суть змея, не мог нравиться Богу… Другие утверждали, что убил из зависти, потому что Бог полюбил Авеля, а не его… Третьи приводят банальное: “На все воля Божья…” Но как такое возможно, если утверждается, что для Бога все равны и любит Он всех одинаково, как допустил Бог унизить одного в угоду другому?.. И разве тогда не вправе был Каин отстаивать свое достоинство и интересы и поступать по тогдашним законам древних, что нужно любить себя и ненавидеть недруга?»

Далее опус Нексина продолжался не всегда связными тезисами, судя по содержанию которых автор испытывал зоологическую ненависть ко всему, что могло относиться к религии. Он словно изливал желчь, когда писал:

«Самое большое несчастье в истории человечества — это религия. Она была изобретена жрецами; они под видом того, что старались сделать жизнь людей лучше, фактически преследовали другую цель — иметь над ними власть. «Богов и мифы придумали для внушения толпе, для соблюдения ею законов и для своей выгоды»[6].