Душегуб

Нексин набрал номер, чтобы напомнить о себе и попросить Кудахтина о встрече, рассказать о случившемся и навести справки о его коллегах, которые занимаются делом Кишкелса. До этого Нексин думал позвонить Баскину и просить о помощи, но пока решил действовать сам. Нексину ответил женский голос, Нексин назвал себя. Возникла заминка. Потом трубку взял кто-то другой, и Нексин услышал: «Алексей Иванович, к сожалению, вас огорчу… Кудахтин умер еще в августе прошлого года… А меня не помните?.. Я Оашев Юлий Викторович, коллега Кудахтина…» Нексин вспомнил этого человека, которого нельзя было не помнить, потому что на него приходила не одна жалоба в партийные органы, но они были всегда анонимные, поэтому особенно их не проверяли. «Конечно, Юлий Викторович, — сказал Нексин, — вас хорошо помню… Не ожидал услышать такое о Кудахтине… так неожиданно… очень сожалею!» — «Вы что-то хотели, Алексей Иванович?.. Я не так давно узнал, что теперь заняты в новой сфере… Как работается?..» Нексин поблагодарил и коротко рассказал о производственной травме Кишкелса, но в своей интерпретации, перекладывая вину на главного инженера и мастера, которые его сильно подвели… Оашев выслушал, помедлил с ответом и сказал, что обязательно позвонит в районную прокуратуру и попросит внимательнее отнестись к расследованию дела… Они обменялись еще некоторыми дежурными любезностями, и Нексин сказал в конце разговора, что обязательно, как только будет в городе, зайдет к Оашеву.

Положив трубку, Нексин облегченно вздохнул и вдруг загадочно улыбнулся. «Все будет хорошо, — сказал вслух он. — Надо только взять себя в руки…

Кажется, я уже знаю, что буду дальше делать…»

Через час в кабинете директора собрались руководители отделов, цехов и участков лесхоза. Не было только Резника, опаздывавшего, по обыкновению. Нексин высказал соболезнование по поводу смерти Кишкелса. В ответ никто не проронил ни слова, он и не ждал никаких слов, сразу перешел к делу. Стал говорить о том, что в жизни нет печальнее и труднее мероприятия (так он назвал похороны); задача же лесхоза — организовать все достойно. Каждому из присутствовавших назначил конкретно, кто и за что отвечает. Когда люди безмолвно стали расходиться, Варкентина попросил остаться.

— Я такого развития событий не ожидал, — сказал Нексин, встал из-за стола, взял в руки чучело филина, повертел его и снова поставил на место со словами: — Мудрая, говорят, была птица… Но даже с нею случилась оказия, умерла не своей смертью… Вы с Резником тоже себя считали умными, оказалось, что не совсем… Что делать-то будем, Роберт Евгеньевич?.. Получается, что одними дисциплинарными мерами с моей стороны не обошлось… Слышали, наверное, сюда едет следователь… Раз есть смерть человека при известных вам обстоятельствах, значит, есть и уголовное дело… А раз есть дело, то могут быть и для Резника, и для Варкентина реальные сроки…

Варкентин, опустив голову, слушал и молчал.

— Понимаю, — продолжал Нексин, — сказать нечего, но сами-то что собираетесь предпринимать, потому как уже завтра утром здесь будет следователь, а вы должны ему давать показания, от которых зависит ваша судьба?

— Даже не знаю, — вопросительно посмотрел на директора Варкентин.

— Объяснение написали?

— Нет, собирался сегодня написать, чтобы отдать через Борец.

— Конечно, можно было бы оставить все как есть, пустить на самотек, но мне очень жаль, что сразу двое работников лесхоза угодят на скамью подсудимых… Замечу при этом, что ваша участь будет даже хуже, чем главного инженера… Но я этого не хочу, поэтому, — Нексин стал дальше привычно лгать, — успел переговорить с прокурором нашего района. Он обещал помочь и содействовать, чтобы вас освободить от ответственности, вы пойдете в деле свидетелем.

Понятно?..

— Алексей Иванович, даже не знаю, как вас благодарить! У меня же большая семья… Внучки…

— С благодарностью потом, — резко оборвал его Нексин. — А вот по поводу того, как свидетельствовать… Об этом и поговорим… Я, если хотите знать, прежде всего забочусь о лесхозе, ведь пришлось бы увольнять обоих, а так только одного… Работать-то некому, хорошего специалиста в лесном деле найти непросто… А начальников, вроде Резника, хватает… Ведь он, судя по его личному делу, даже не лесотехник, в прошлом экономист. Впрочем, я из таких же, только юристов. (Нексин любил при случае самокритику.) Однако Резник, как знаю, успел хорошо освоиться в хозяйстве лесхоза, злоупотребляет своим положением… Думаете, мне ничего не известно о том, как ему платят предприниматели, с которыми у лесхоза договоры? — Нексин усмехнулся — Я в этом смысле до сих пор ничего не имею…