Душегуб

Сказанное Нексиным было для Варкентина неожиданно. Он слушал директора с полуоткрытым ртом, словно не хватало воздуха. И трудно было понять: больше на него подействовало то, что Резник ворует, или впечатлило откровение Нексина, сообщившего, что был, видимо, тоже не прочь иметь что-то в лесхозе… Варкентин привстал со стула… Нексин на это и рассчитывал и тут же, не дав ему опомниться, стал говорить и о его неблаговидных делах, и о том, как Варкентин занимается махинациями с древесиной.

— Да-да! Не удивляйтесь, Варкентин, мне и это известно… Ну а сейчас внимательно слушайте и запоминайте, что дальше будете делать и говорить следователю… Объяснительную на мое имя напишите короткую, но емкую; главное — запомните ее содержание, я ее вам сейчас надиктую. Основные показания будете давать следователю, который едет к нам.

И Нексин стал учить Варкентина, какие тот даст показания. Варкентин должен был сказать, что рабочего Кишкелса не имели права вообще ставить самостоятельно на валку леса, он мог работать только в паре с более опытным лесорубом; об этом не раз говорил Резнику на производственных совещаниях, и это могут подтвердить немало коллег. Однако Резник настоял, что Кишкелса можно поставить работать самостоятельно — не хватало людей. Нексин учил Варкентина говорить, что случилось все во внеурочное время, смена уже закончилась, но приехал Резник и попросил поработать еще, хотя люди были очень уставшие… И в больницу он, Варкентин, хотел также сразу отправить Кишкелса, но Резник распорядился оставить его отлеживаться дома, пригрозил мастеру увольнением, если ослушается…

Варкентин, запоминая, что говорил Нексин, бросал на него удивленные взгляды, а однажды, не выдержав, спросил: «Откуда он знает такие подробности, которые действительно имели место?» — «Знаю», — отвечал коротко Нексин, успевший много узнать из бесед с другими лесорубами и Борец.

Вопреки ожиданиям Нексина, приехавший на следующий день следователь оказался безынициативным, если не сказать инфантильным. Весь его вид говорил о том, что дело для него слишком рутинно, оно ему неинтересно. Нексин предложил ему сначала перекусить в столовой. Крюков не стал отказываться, а заявил, что рано встал, поехал сюда, не успев позавтракать, поэтому не возражает отобедать.

— Я на правах директора, если не против, составлю вам компанию, — сказал Нексин.

В столовой Юрий Петрович Крюков ел много и жадно, будто не только не завтракал, но его не кормили несколько дней. А когда сытно поел, стал благодушным; работать ему, собирать какие-то бумаги и опрашивать работников лесхоза явно не хотелось.

Нексин за время обеда рассказал о случившейся производственной травме, поделился своими соображениями. Когда они вернулись в кабинет, то Борец занесла чай и следователь еще долго пил его, нахваливая, и продолжал слушать Нексина, которому задавал редкие вопросы. В заключение Нексин отдал ему объяснительную Варкентина. Следователь, прочитав ее, сказал:

— Написано толково, скажу вам, Алексей Иванович, как под диктовку неглупого адвоката. У Варкентина уже есть адвокат?

— Не думаю, хотя… Может, и есть… Вы же понимаете, что я здесь человек совершенно новый, никого не знаю и не совсем успел вникнуть в дела лесхоза… Но я с ним говорил, мне он рассказал то же самое, что изложил в объяснении… Я сопоставил с другими фактами… Сходится…

— Ну, если это так, если все подтвердится другими доказательствами, то с большой долей уверенности могу сообщить, что, скорее всего, по делу привлечем главного инженера, а в отношении мастера прекратим на вполне законных основаниях… Законов много, они учитывают самые разные обстоятельства… Коль вы сами юрист, вам ли говорить, что наши мудрые законодатели сначала пишут законы, в которых на первый взгляд все вроде ясно, но потом к ним готовят комментарии, которые должны разъяснять эти законы, но это только кажется, что разъясняют, а в итоге получается такая путаница, что сам черт не разберет… Однако в таком деле, как наше, это дает возможность из Варкентина сделать, например, хорошего свидетеля обвинения… И пусть он будет хорошим свидетелем, чем обвиняемый с плохо доказанной виной… Думаю — мое руководство согласится…

— Очень любопытное вы сделали заключение! — сказал Нексин. — Не знаю, известна ли вам такая фамилия — Кудахтин — он работал прокурором лет десять назад в одном из районов области, в то время там работал и я инструктором райкома партии. Мы были даже дружны с ним. Так вот, вы сейчас рассуждали точь-в-точь как когда-то он по поводу «хорошего свидетеля» и «плохого обвиняемого».

— Как же! — воскликнул Крюков. — Прекрасно знаю. Это был замечательный человек. И я с ним одно время работал. Вполне допускаю, что у него и перенял эту фразу, хотя такую позицию разделяют почти все мои коллеги. Жаль человека… Помер в прошлом году…

— Я об этом узнал недавно, — сказал Нексин. — Это был своеобразный и оригинальный человек.