Душегуб. История серийного убийцы Михасевича

– А ты не знаешь? – резко осадил ее сотрудник органов. Он видел, что в доме не убрано, повсюду валяются бутылки от водки и пива, а девушка, стоящая перед ним, точно не «студентка и комсомолка», да и красавицей он бы ее не назвал, хотя девушка и была достаточно миловидна, но как будто впечатление неопрятности отнимало у нее право быть красивой, да и право быть свободной, похоже, тоже.

Николай Тереня вернулся через полчаса. Их вместе с девушкой доставили в отделение милиции, предъявив пока обвинение в бродяжничестве. Николай уже не раз сидел пятнадцать суток за подобное, поэтому больше переживал за девушку, чем за себя. Он не испытывал ненависти к милиции, но раньше его никто и не бил. Бывало, он отхватывал от кого-то в КПЗ, но никогда это не были сотрудники милиции. На этот раз все было по-другому. Несмотря на обвинение в бродяжничестве, его провели в комнату для допросов и начали расспрашивать о какой-то девушке, которую он никогда не видел.

– Я ничего не знаю, я даже не знаю, кто это, – не выдержал Тереня, чем окончательно взбесил сотрудника милиции.

Избитого, его отправили назад в камеру, а потом, ничего не объяснив, перевезли в СИЗО. Через несколько дней его привели на допрос к прокурору. Приятного вида добродушный пожилой человек стал задавать те же вопросы. Когда Тереня начал говорить, что никогда даже не видел эту девушку, Михаил Кузьмич Жавнерович усмехнулся и внимательно посмотрел на сидящего перед ним худого, изможденного человека с неопрятной щетиной на лице, которая особенно плохо смотрелась в сочетании с не в меру отросшими и неухоженными усами.

– Ну, раз не видел, так не видел. Зря, конечно, ты это. Девушка твоя вот уже все нам рассказала и подтвердила, но раз ты хочешь гнуть свое, то я не против. Только ты должен понимать, что за убийство и изнасилование, да еще без признания, тебе точно будет грозить расстрел.

– Что? Что она могла подтвердить? – оторопел Николай Тереня.

– Все, – как-то слишком весело отозвался Михаил Кузьмич, – все подтвердила. Как искали жертву побогаче, как ты нападал и душил, как штаны расстегивал, все подтвердила.

В тот раз Николай Тереня замолк на несколько дней. Даже с сокамерниками он не хотел ни о чем говорить. В следующие несколько допросов Михаил Кузьмич приезжал со следователем из милиции и еще с парой человек. Когда Тереня продолжал твердить, что он ничего не видел и никого не знал, Михаил Кузьмич впервые вышел из себя и с силой ударил папкой по столу, а допрос продолжил кто-то из милиции. Этот человек вел себя далеко не так вежливо, а когда Тереня продолжил гнуть свою линию, сотрудник органов кивнул стоящим в углу ребятам, и молодого человека начали избивать. Тереня не сопротивлялся ударам и, кажется, даже не пытался от них увернуться. Полуживого, его снова отправили в камеру, а следующий допрос Михаил Кузьмич вел только в компании следователя, который весь разговор молча стоял в углу комнаты.

– Ну что, Николай, будешь противиться или все-таки сознаешься?

– В чем?

– В убийстве и изнасиловании. Ты же понимаешь, что у нас уже все улики собраны, чистосердечное признание твоей подруги есть. Это признание никому, кроме тебя, уже не нужно.

Михаил Кузьмич достал из папки на столе лист бумаги и развернул его к Терене, чтобы тот прочитал. Это было признание девушки Николая Терени Людмилы Кадушкиной, подписанное вчерашним числом.

– Это ничего, это правильно, – тихо проговорил молодой человек.

– Ты это о чем?

– Вы же ей тоже рассказали, что я во всем сознался? – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Николай Тереня.

– Какая разница, что человеку сказали. Невиновный не будет себя оговаривать, – насупился Михаил Кузьмич.

– Вот видите. Я тоже так считаю. А раз она эту бумагу написала, это правильно. Лучше пусть будет одна загубленная жизнь, а не две, – все так же тихо проговорил Тереня.

– Тебе решать, Николай, но ты должен понимать, что тебе грозит расстрел, – обиженно произнес Михаил Кузьмич. – А твоей подруге дадут максимальный срок. Если уж хочешь поиграть в благородство, возьми всю вину на себя.

Стоявший все это время в углу следователь милиции Петр Кирпиченок вдруг потянулся к ручке двери, нажал на нее и вышел в коридор. Николай Тереня согласился дать признательные показания. Тут же на столе появился магнитофон, который стал записывать путаные и противоречивые слова молодого человека.

Мы с Людмилой увидели издалека девушку в пальто. Я предложил отнять у нее сумочку. Людмила согласилась… Когда девушка начала сопротивляться, я просто ее придушил немного. Я думал, знаете, как в детстве будет, она очнется. Она не очнулась. Мы испугались и убежали.

Из показаний Николая Терени