Душегуб. История серийного убийцы Михасевича

– Можете ехать, – сказал Геннадий Михасевич очередному водителю красного «Запорожца», который они остановили для проверки документов. Так продолжалось уже не одну неделю. Раз в два-три дня он выезжал с напарником патрулировать дорогу. Нужно было останавливать одиноких женщин и предупреждать их о том, чтобы те были осторожны, усмирять встретившихся хулиганов и проверять документы у водителей красных «Запорожцев» и микроавтобусов. Все это отнимало очень много времени. Он возвращался домой поздно ночью и буквально валился с ног. Никакой возможности выйти на «охоту» у него не было, а без этой инъекции адреналина в кровь он начинал чувствовать себя вялым и бесполезным.

Жена вернулась к нему спустя какое-то время, но Михасевич вскоре заметил произошедшие перемены в женщине. Она стала чаще носить платья и юбки, на тумбочке возле двери появилась тушь для ресниц и помада, а вот сама женщина стала все чаще уезжать к родителям. Когда он приехал к ним, чтобы забрать жену, а ее не оказалось дома, он все понял. У нее появился любовник. Как и говорил отец, «женщина – существо подлое, всегда ищет, где получше и потеплее». Однажды он проследил за ней, чтобы удостовериться в своих подозрениях. Женщина действительно ездила к какому-то мужчине из деревни ее родителей.

Их с женой давно не связывали сексуальные отношения. Да и разговаривать они в последнее время стали редко. Вполне логично, что молодая еще женщина нашла кого-то, кто был ей сейчас ближе мужа. У Геннадия потемнело в глазах. Сейчас он был готов сделать то, чего всегда так боялся. Он хотел задушить жену.

Кое-как он доехал до дома и невидящим взглядом стал сидеть на кухне и смотреть в стену. Так продолжалось до тех пор, пока к нему не подошла дочка и не потребовала, чтобы папа уложил ее спать. Это отвлекло его от мыслей об убийстве. А когда он увидел спящих в комнате детей, ему стало еще хуже. Скрыть убийство жены будет сложно. Как дети переживут смерть матери? Как Лена на это отреагирует? А если его посадят? А если просто развестись, то жена обязательно заберет детей, да еще и видеться с ними запретит.

На дворе был декабрь. В племсовхозе[6] самая жаркая пора. Скотобойня работает на полную мощность, чтобы обеспечить народ мясом к Новому году. Михасевич не мог работать. Он буквально валился с ног от усталости весь день, а потом попросту уснул, забыв о заявке на ремонт холодильника со скотобойни. Директор совхоза нашел его спящим в углу мастерской и буквально рассвирепел. Из-за Михасевича могло пропасть несколько тонн мяса, а это значит, они не выполнят план, да еще и под конец года, когда все из кожи вон лезут, чтобы только выполнить все нормативы. Мужчина орал на бледного, сжимающего кулаки от бешенства, но все же молчащего Михасевича. Час или два мужчина распекал начальника мастерской. За все это время Михасевич не проронил ни слова. Казалось, что ему совершенно безразлично все, что сейчас происходит.

– Объявляю строгий выговор и лишаю премии, – сказал председатель совхоза, махнув рукой на Михасевича. В конце концов, каждый имеет право на ошибку. Михасевич никогда раньше таких крупных промахов не допускал.

После работы он сел в свой красный «Запорожец» и поехал по дороге к Полоцку. Так часто ездят люди, которые любят водить. Когда бессмысленно и бесцельно наблюдаешь за тем, что происходит за лобовым стеклом, а рука автоматически переключает нужные передачи, ты успокаиваешься. Дыхание выравнивается, а пульс постепенно приходит в норму. Как бы сильно ты ни был взбешен, рано или поздно дорога помогает хотя бы на время «убежать» от проблем.

Я всегда очень болезненно воспринимал любые замечания в свой адрес. Выговоры на работе, ссоры с женой – все это выводило меня из равновесия. В такие моменты мне было трудно дышать, а в глазах темнело. Начинало хотеться удавить кого-то. Я садился в машину и ехал на «охоту». Если такой возможности не было, то разбивал машину, и тогда тяжесть с души спадала.

Геннадий Михасевич