Душевный архитектор (СИ)

Вару с беспокойством посмотрела на Гаару, боясь увидеть черты столь нежелательного сейчас гнева, но джинчурики не реагировал. Наемник не сводил с него глаз, накаляя обстановку ощутимым напряжением, и Кейджи не сразу удалось мысленно вздохнуть с облегчением и придумать, как вытащить из шиноби информацию. В этом опыта у нее было предостаточно, и составление плана не затянулось дольше, чем на пару мгновений. Она набрала воздуха в лёгкие, чтобы задать правильный вопрос, да так он там и остался. Кровь брызнула ей на одежду и лицо, сопровожденная знакомым хрустом костей, и бывшая шиноби замерла, наблюдая, как тело с хлюпаньем распадается на алую кашу; оставшаяся целой голова шиноби уткнулась носом в песок.

Вару медленно выдохнула, чувствуя, как кровь отливает от лица и кислый ком подкатывает к горлу. В голове все непозволительно перемешивается, досаждая то отвращением, то разочарованием, то страхом, но в итоге приводя к решению больше никогда не надеяться на благоразумие джинчурики Шукаку.

— Зачем?! — закричала Кейджи чуть ли не во весь голос, сразу же морщась и отворачиваясь от подкравшейся к носу вони. Гаара лишь привычно скрестил руки на груди, не чувствуя угрызений совести, и произнес с каким-то издевательским интересом: — У тебя крепкий желудок.

Вару поджала губы, мучаясь от острого желания ударить его чем-нибудь тяжёлым. Он все ещё злился, но не мог выплеснуть эмоции на нее. Такая ведомость собственными чувствами казалась Кейджи дикой и примитивной, и некоторые пункты в анкете Гаары вмиг перечеркнулись, добавив к минусам демонстративную специально для нее жестокость. Если он будет убивать людей за каждое ее неповиновение, то все ведь просто потеряет смысл, не выдержав насилия противоречий. Повернувшись и посмотрев сыну Расы в лицо, Вару не увидела там ничего, кроме холодного спокойствия. Он слишком идеален, слишком опасен в своей способности стряпать из песка такую нечитаемую маску.

— Он теперь нам ничего не скажет, — попыталась бывшая шиноби надавить на чувство вины в последний раз, но Гаара не поддался.

— У тебя есть техники, которые развязали бы ему язык?

«Ты же знаешь, что есть. Какого черта ты делаешь?!»

— Да какая уже разница? — вспылила Вару, заставляя себя вновь взглянуть на истерзанное тело. Если при нем и были какие-нибудь улики, целыми они вряд ли остались. От мысли тщательно изучить зловонные останки вновь стало нехорошо, и в основном в этом были повинны несдержанные эмоции, а не брезгливость. Гаара пару мгновений что-то выжидал, но после, развернувшись, направился обратно в Хофу как ни в чем не бывало. — Мы просто оставим его здесь?

— Хочешь его похоронить — валяй.

Кейджи гневно поморщилась, но от претензий воздержалась. Все, что она могла сделать сейчас, — просто сообщить правильным людям, чтобы народ не испытывал лишних волнений. Не спеша следуя за джинчурики, Вару тщетно пыталась найти на его спине ответы: что он на самом деле чувствует, зачем делает всё это, понимает ли. Факт его борьбы неоспорим, но с кем и ради чего? Бывшая шиноби попыталась надавить на эту трещинку.

— Знаешь сказку про тануки, который превратился в чайник?

— Нет.

— Его поставили на огонь.

Видеть лицо Гаары Вару не могла, но молчание подтвердило, что он понимает. Как бы ей хотелось сейчас оказаться в его голове и видеть все своими глазами, а не гадать. Тем более после того, как он показательно убил человека.

— Ты обрекаешь себя на еще более жалкое существование, делая то, что тебе не свойственно. Однажды это выйдет боком.

— Кому? — спросил Гаара тихо, и Вару поджала губы, чувствуя свое поражение. Пора бы уже начать называть все своими именами: она помогает убийце влиться в общество, избавляясь от следов путем обмана окружающих его людей, включая себя. И у нее нет другого выбора. Почему? Бывшая шиноби не могла подобрать слов, чтобы объяснить, но этот страх сидел гораздо глубже. — Я был уверен, что люди вокруг ценят лишь себя, защищают лишь себя, а их отношения с другими — ложь, дабы украсить жизнь. Я находил этому немало доказательств, но изредка мне встречались те, кто в порыве гнева пытались убить меня, несмотря на страх. Они умирали в тщетной попытке спасти кого-то. Вот только всех спасти нельзя. Имеет ли в таком случае значение, кто я?

— Между искренностью и симуляцией есть разница. Люди сражаются, и в этой борьбе приходится лишать врагов жизни, но это лишь грязная необходимость, до которой в наши времена никому нет никакого дела. Ты убил человека вопреки нашей миссии.

Гаара остановился и, развернувшись, раздражённо посмотрел на Вару, испачканную в пролитой им крови. Бывшую шиноби трясло от мысли, что вот сейчас он переступит границу и вновь станет для кого-то младшим братом, защитником или спасителем. И никто не будет знать, что он не видит разницы между намеренным убийством и вынужденным, что ему не нужны для этого особые причины, после которых необходимо раскаиваться. Злость выжигала внутренности, но быстро потухла: Кейджи смирилась, потому что не могла иначе.