Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Спрашивал ли мсье Сарач что-то у Джимми или нет, я так и не узнала. Я уехала в отпуск на море с Алинкой и с Жаком и старалась не думать ни о работе, ни о Джимми. Нашей маленькой компанией мы прекрасно проводили время – ездили на машине по всему берегу – по живописным, утопающим в зелени деревушкам, на острова, в монастыри. И также прогулки на катерах были прекрасны.

Рядом с нашей квартирой находились хорошие рестораны, в которых мы лакомились свежей рыбой. А также пляжи и мое такое любимое море, которым я бесконечно любовалась, медитировала, вглядываясь в даль. Находясь в другой «стихии», я, естественно, начисто забыла о существовании Джимми.

Но в середине августа мне неожиданно позвонил один из парижских коллег, Гарбис. Я очень удивилась – у нас не было принято беспокоить людей во время отпуска. Сразу почувствовала, что произошло что-то важное.

– Нина, извини, но тут такое дело… Умер мсье Сарач. Остановка сердца. Мы не хотели мешать твоему отдыху, но потом подумали, что все же нужно сообщить. На всякий случай, похороны через два дня.

Я очень расстроилась. Ситуация достаточно деликатная. Раз он говорит о дате похорон, значит, предполагает, что я приеду. Но найти билет в разгар курортного сезона, чтобы срочно вернуться, почти невозможно. Кроме того, через несколько дней у Алины должен был начаться балетный стаж. Все уже оплачено. Пропадут деньги, и, главное, дочь очень расстроится. Неужели мне придется все отменять и испортить отпуск ей и Жаку?

– Гарбис, это большое несчастье… Светлая память мсье Сарачу! Я хотела бы быть на похоронах, но не знаю, найду ли билет. Ты же знаешь, что в августе все заранее распродано… Но сейчас же пойду на вокзал, все узнаю.

– Нина, не волнуйся! Спокойно заканчивай свой отпуск. Тебе совсем не обязательно приезжать. Это ничего не изменит. Если захочешь – сходишь на кладбище по возвращении. Еще раз извини, но мы не могли не сообщить тебе такое. Я обзвонил всех, кто сейчас в отпуске.

– Да, конечно, Гарбис, ты прав. Спасибо!

Я решила немедля навести справки, отправилась в кассы – ради своей совести. Как я и предполагала, билетов не было. Вопрос решился сам собой. Но стало очень грустно после такого известия, конец отпуска был подпорчен. Было тяжело от мысли, что больше не увижу шефа – он стал для меня и моей семьи близким человеком.

Алина успешно прошла балетный стаж в Кабуре, маленьком уютном городке на побережье Атлантического океана, в Нормандии. Отпуск закончился.

Мы возвращались на машине в Париж. По дороге заезжали в многочисленные прелестные деревушки с церквями, которые мы с удовольствием осматривали. Франция очень богата такими зелеными, необыкновенно уютными деревнями-городками. Каждая обладает своим собственным шармом и неизбежно вызывает желание помечтать о приобретении маленького домика в ней.

Чистота, покой, умиротворение. Самобытная природа, ощущение счастья и умиротворения. Другое измерение, другой мир, кажущийся нереальным по сравнению с привычным для меня индустриальным городом Парижем, дышащим пылью, газами и стрессом.

По возвращении домой я купила живые цветы в большом глиняном горшке и открытку. Надписала ее, приложила к цветам. Жак отвез меня на кладбище и ждал в машине. Я поставила горшок с открыткой на длинную могильную плиту, помолилась и ушла с чувством легкости в душе. Мне казалось, что мсье Сарач сверху смотрел на меня и порадовался моему приходу.

На работе все встретили меня хорошо. Но общее настроение было несколько подавленным, тревожным. Люди терялись в догадках, что будет с фирмой, со всеми нами после кончины шефа. Оказалось, торговой палатой были назначены два администратора, которые должны были принять радикальное решение, если не найдется покупателя для нашей фирмы. А пока, официально, она еще продолжала существовать. Именно существовать, а не работать. Так как работы практически не было – с новой маркой дела не шли, продукция «Carven» не пользовалась спросом. По престижности она не имела ничего общего с маркой «Nina Ricci». Хотя качество было тем же самым, так как продукцию изготовляло то же самое ателье. Просто марка не была грамотно «раскручена». Это как во всем.

В первый же день работы я столкнулась «нос к носу» с Джимми. Он прошел мимо меня с каменным лицом, не поздоровавшись, как будто не заметил меня. Но, похоже, тщательно вынашивал коварный замысел. В обеденный перерыв он внезапно громко и жестко обратился ко мне в общем зале, явно стараясь привлечь внимание всех окружающих:

– Нина, я сильно поражен, что вы не сочли нужным приехать на похороны мсье Сарача! Отпуск для вас оказался важнее! А ведь он так хорошо относился к вам, оказывал вам услуги! Какая неблагодарность!

Я промолчала – не хотела отвечать на явную провокацию. Просто проигнорировала его, как будто не слышала. Но вмешался один из сотрудников. Он встал на мою сторону, говоря, что это нормально – все равно я не нашла бы в августе срочного билета. А еще кто-то видел на кладбище мои цветы с открыткой и тоже сказал об этом. Джимми пришлось замолчать. Но его лицо оставалось напряженным и злым.