Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Я с трудом верила своим глазам, когда мне снова прислали скриншоты, сделанные с их комментариев на Youtube (Полина) и «Спрашивай. ру» (Мария). Враждебные, грубые высказывания не только на страницах социальной сети, но и, в случае Полины, в комментариях к видеоролику передачи «Пусть говорят», выложенной кем-то на Youtube. И даже в комментариях под роликами выступлений Алины на ее концертах!

Агрессивные выпады, оскорбления нам с Алиной и тем, кто пытался вразумить ее. При этом девочка подчеркивала, что она – «дочь Максима Дунаевского», то есть ей было все дозволено (я не голословна, у меня имеются скриншоты).

От этого просто «вянут уши», особенно зная, что такое пишут подростки. Ложь и настойчивые рассуждения о деньгах и будущем наследстве Максима Дунаевского, о том, что оно достанется им, а не Алине. Разговоры о наследстве при живом отце?! Тут во мне невольно поднялась волна сочувствия Максиму.

Позднее Полина продолжала атаковать Алину на других страницах соцсети. Даже на странице И. О. Дунаевского «В Контакте», в комментариях к песне «Колыбельная», исполненной Алиной к его 150-летию как дань памяти и почтения. В итоге Алина все удалила, так как было бы недопустимо оставлять такое на страничке Исаака Осиповича. Тогда Полина продолжила свои нападки в личных сообщениях. Алина попыталась откровенно объясниться с ней, как старшая сестра с младшей. Объяснила ей вкратце, что произошло, надеясь, что девочка, которой тогда уже исполнилось 12 лет, сможет понять ее. Как становится тяжело на душе, когда от тебя вдруг отворачивается родной отец.

Но безуспешно – младшая сестра по-прежнему была настроена очень агрессивно. Ответила Алине, что понимать ее не собирается, так как: «Вот меня-то папа никогда не бросит! Меня-то он любит!». Переписка сломалась на последнем послании Полины. Цитирую сделанный мною скриншот (прим. автора: орфография сохранена):

«Я тебе желаю всего самого ужасного, честно! ВСЁ, ТЕРПЕНИЕ КОНЧИЛОСЬ! И ПОБЫСТРЕЙ БЫ КОНЧИЛОСЬ ТЕРПЕНИЕ У ТВОЕЙ СУДЬБЫ! Прощай!».

Алина вошла «в ступор» – не могла представить себе ничего подобного со стороны младшей сестры. Не стала отвечать ей. Да и что можно ответить на такое? Не в ее характере, ни в воспитании желать сестре того же, опускаться до такого же тяжкого греха. Она просто заблокировала Полину, чтобы она не смогла писать снова.

У меня пошел мороз по коже, когда я прочитала эти страшные слова. Тем более, что они исходят от 12-летнего подростка! Уже сознательный возраст. Но судить не стану – на все суд Божий.

Мне искренне жаль детей, которых родители не оставили в стороне от взрослых дел. Которых растят в ненависти к людям. И даже к родной сестре, пусть только по отцу, как в случае Полины. Дети – это лакмусовая бумажка атмосферы в семье. Нетрудно догадаться, что они писали и пишут именно то, что слышат от своих родителей. От мамы?

Что же касается мамы девочек, то именно она зашла настолько далеко, что перешла все возможные и допустимые пределы этики и морали.

Через несколько месяцев после нашей передачи у Андрея Малахова в журнале «Караван историй» появилась обширная статья под названием: «Марина Дунаевская: Максима никому не отдам!»

Мои московские друзья переслали мне ее. Зная историю нашей с дочерью жизни, они были глубоко шокированы той изощренной ложью, которую там в своем интервью распространяла о нас жена Максима.

Без зазрения совести она «состряпала» пасквиль – приписала Алине и мне несуществующие грехи, никогда не произнесенные нами слова, при этом без зазрения совести облекая их в прямую речь. Несуществующие действия, красочно описывая вымышленные ею же события!

Прочитав его, я узнала о нас с дочерью много нового – того, чего мы сами о себе не знали!

Я уже давно поняла, что моя дочь не пришлась «по вкусу» Марине, но никогда не могла предположить, что она способна пойти на такое. Иными словами, мне стало однозначно ясно, что жена Максима задалась целью публично опорочить нас.

Если, в случае Максима, я вначале пыталась предположить, пусть и с большой натяжкой, на возрастной склероз – «забыл-перепутал», то касательно Марины такое было невозможно. Очевидностью напрашивался злой и циничный расчет.

Свое желчное сочинение Марина иллюстрировала нашими с дочерью фотографиями, очевидно, специально обработанными, так как наши лица на них были деформированы. В нашем архиве таких не было. Закон предполагает разрешение на «имидж», то есть на официальную публикацию фотографий третьего лица. А нарушение этих правил пресекается законом.

Претензий к журналу быть не может, так как конечный результат одобряет автор интервью – так было и в моем случае. Марина Дунаевская, как автор своих слов и действий, дала заведомо ложную информацию и затем одобрила ее для печати.