Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Так же Алина никогда не училась «вокалу в Парижской школе», как утверждает Марина, поскольку у нас не было материальной помощи от отца, на свои личные средства я смогла оплатить дочери лишь стаж в Академии искусств.

Алина требовала у отца «красный кабриолет»?! Забавно. Ну, а что же тогда Марина не указала марку «требуемого» автомобиля – Porsche, Maserratti, Jaguar, Ferrari или хотя бы BMW? Наверно, все выглядело бы более правдоподобно. Или на это фантазии у нее уже не хватило?

Раз уж на то пошло, то я должна сказать, что в течение четырех лет общения с дочерью, 2004–2008, Максим сделал ей несколько денежных подарков и кое-что из одежды, самым дорогим из которых явилось то самое тонкое пальто из черной овцы, которое Марина так уважительно называет «шубой». Безусловно, Алина очень благодарна отцу за эти подарки, но я не могу не внести поправок, ввиду такой бурно разыгравшейся фантазии у жены Максима.

И она совершенно напрасно пытается выставить Алину корыстной девочкой, придумывая за нее мотивы ее желания общаться с отцом, и это очень видно.

Как она уже пыталась сделать подобное по отношению ко мне. Я не голословна – у нас имеются доказательства.

Даже когда Алина была еще маленькой, никакого меркантильного интереса к ее отцу с нашей стороны и в помине не было. Я никогда не поднимала вопроса об алиментах, хотя по закону могла бы, имея свидетелей и вещественные доказательства. И никогда не просила у него денег – ни разу.

Что же тогда говорить о последнем времени, когда дочь стала взрослой и успешной? Алина с группой, и сама по себе, как певица и автор-композитор, хорошо известна во Франции и за ее пределами. Дочь независима и встала на ноги сама, а это дорогого стоит.

Все посылы и интриги Марины Дунаевской шиты белыми нитками.

Но коль скоро она претендует на правдивость своего рассказа, то тогда почему не пришла в студию, чтобы высказать нам все это в лицо? С «пачкой писем», которыми я их якобы забрасывала?

Потому что у нее их нет – они просто не существуют!

Почему не пришла, если ей нечего бояться и она считает себя правой? Ведь это была блестящая оказия!

Теперь мне ясно, почему – трудно незаслуженно обвинять невинных людей, глядя им в глаза. Понимая, что получит отпор и доказательства обратного. А вот писать вымысел в газете-журнале легче – бумага все вытерпит. Но нельзя порочить людей бездоказательно!

Я никогда раньше ни в чем не обвиняла ее, считая, что ответственность в отказе от общения с дочерью лежит только на Максиме как на отце. Но теперь, прочитав ее нечистоплотные выдумки о нас, мне лишь кажется совершенно очевидным, что Марина оказала решающее влияние на мужа в его отношениях с дочерью. Убедила мужа в корыстности дочери, все перевернула. Так как тот факт, что она написала подобное, намеренно пороча нас публично, свидетельствует о ее крайней враждебности по отношению к падчерице и ко мне – «бывшей возлюбленной» ее мужа.

Я могла бы опровергнуть каждую строчку этого пасквиля, одну за другой, аргументированно, но уже совсем не хочется – откровенно говоря, тошнит. Если жене Максима хотелось что-либо высказать мне или Алине, почему просто не набрать номер телефона? Мы всегда были открыты к диалогу.

Марина никогда не задумывалась, не боится ли она испортить свою карму бесчестными, бесчеловечными поступками? Ведь ничто в жизни не проходит бесследно, а зло имеет свойство материализовываться. И возвращаться бумерангом.

Максим как-то сказал, что приглашение Алины в Москву было якобы инициативой Марины.

Но если это правда, тогда возникает вопрос: «Для чего ей это было нужно, если после их женитьбы с Максимом она в течение многих лет препятствовала общению отца с дочерью, что очевидно?»

Пригласила для того, чтобы ответить журналистам, активно интересующимся «французской» дочерью Максима: «Да, мы общаемся, недавно она была у нас в гостях…»?

Для того чтобы отыграться на Алине за то, что ее «злодейка-мать» позволила себе написать опровержение в газету в ответ на публичную ложь о себе?

Для того чтобы убедить мужа в том, что Алина не его дочь – так же, как она пыталась убедить и саму Алину в том, что у нее нет ничего общего с отцом?

Чтобы затем вызвать новый разрыв отца с его дочерью?

Позднее, в передаче Татьяны Пушкиной «Две жены» в 2015 году, Марина расскажет ей и публике, что муж «боится» ее. И еще:

«Я очень ревнивая и хочу его оградить от людей, которые ему совершенно не нужны… абсолютно… которые не просто не нужны, а мешают ему, в первую очередь… иногда нужно вовремя резко отодвинуть человека…»

Мне не обязательно ходить к гадалке, чтобы понять, как Марина «отодвигает» от мужа тех, что «не нужны и мешают» в первую очередь, ей. Зная, как она обошлась с моей дочерью.