Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Я остановила взгляд на портрете Исаака Осиповича. Внезапно он поразил меня. С портрета на меня смотрела… Алинка! При рождении ее головка была почти без волос, и сходство с дедушкой было разительным. Мою знакомую тоже поразило это сходство, как она позже сказала мне.

Мягко улыбаясь, Женя повернулся ко мне.

– Масюсь, ну, рассказывай, наконец! Как твоя девочка, как назвала ее? Кто папа?

Я тоже невольно заулыбалась, подумав о дочке. Колебалась, обдумывая ответ.

А моя приятельница выпалила со смехом:

– Жень, поздравляю тебя с племянницей!

Геня повернулся ко мне с широкой спокойной улыбкой.

– Да? Поздравляю! А Максим знает?

Казалось, эта новость совсем не удивила его. Так же, как и Зою Ивановну. Как будто они оба подозревали нечто подобное.

Женя поинтересовался: «Максим помогает дочке?»

Я ответила правду: «Нет, не видит и не помогает».

Старший брат очень расстроился. Было видно, что он искренне обескуражен и даже возмущен.

– Как же так?! Ведь Максим сам был в таком же положении, что и ваша малышка! Но мы же с мамой приняли его! И папа не оставил его и Зою Ивановну без помощи, полностью обеспечил. Был бы жив отец, он никогда бы не допустил, чтобы он так обошелся с тобой и с ребенком!

С того дня он регулярно звонил мне, интересовался племянницей. А когда я изредка приезжала к нему в гости, он передавал ей в подарок какие-то сладости, компоты, фрукты. Все это было дефицитом, и такие знаки внимания мне были необычайно приятны и дороги. Он был единственным человеком из той семьи, кто вел себя по-родственному по отношению к Алинке.

Мне нужно было устраивать свой быт и как-то справляться с трудностями – денег постоянно не хватало. Кроме того, поскольку ребенок отказывался есть питание, которое выдавали в детской кухне, то кормление стало мукой.

Я принялась повсюду искать финское детское питание, которое иногда поступало в продажу. Ходила по всем продуктовым магазинам подряд, договаривалась с продавщицами. Обещала денежное вознаграждение, если позвонят мне, когда его привезут в магазин. Они обещали и действительно иногда звонили. Но когда я приходила к магазину, там уже была огромная толпа. Иногда приходилось стоять в очереди по полтора-два часа. Но радостной компенсацией был тот момент, когда, наконец, покупала ассортимент разноцветных баночек и представляла себе, как вкусно будет моей дочурке.

Время шло. Алинка быстро росла и становилась очень веселым и задорным ребенком, хохотушкой и певуньей. Она могла бесконечно издавать различные звуки, соединяя их всевозможными интонациями, как будто пела вариации. А как только встала на ножки, то «затанцевала».

Алиночка, Алинуся, Алиненок, Аленький Цветочек, как мы ее называли в семье, стала источником нашей непрестанной радости, волшебным лучом света в «темном царстве» нашего нелегкого быта. Она стала смыслом моей жизни.

Мне было очень радостно сознавать, что моя доченька росла добрым, отзывчивым и воспитанным ребенком. Уже в два годика, когда мы с ней где-нибудь на прогулке встречали маленьких плачущих детей, она вырывала свою ручку из моей и бросалась утешать их – что-то лепетала, обнимала, целовала. Детки сразу успокаивались, приводя в изумление и умиление своих мам.

То же самое происходило, когда нам на пути попадался кричащий в коляске младенец. Тогда Алинка мчалась к ней и принималась активно качать ее вместе с мамой.

Еще будучи совсем крохой, встречая соседей по лестнице, она всегда говорила им «здравствуйте!», приятно удивляя их. Но самым забавным было то, как она здоровалась с незнакомыми людьми в автобусе или в метро, неизменно приводя их в хорошее настроение, вызывая улыбку и комплименты.

Она оставалась такой и позднее, став школьницей и затем студенткой, принося помощь и поддержку не только своим одноклассникам и однокурсникам, но и случайным людям, которые встречались и встречаются на ее пути. Наверное, поэтому сегодня у нее есть немало друзей и так много хороших знакомых.

Моей маленькой зарплаты на жизнь не хватало. Чтобы подзаработать хоть какие-то деньги, я придумала свой «бизнес». Покупала в комиссионке дешевую, но симпатичную подержанную кофточку или платье, отутюживала все как новое, пришивала где-то сбоку или сзади бантик или расшивала цветными нитками, бисером или жемчужинками, разорвав старые бусы. Снова относила в комиссионку и оценивала несколько дороже, чем купила. Мне везло – каждый раз вещь быстро «уходила», а я «зарабатывала» 5—10 рублей. А тогда для меня это были очень ощутимые деньги, учитывая мою зарплату в 62 рубля и 50 копеек. Так и «выкарабкивалась».

Когда Алинке исполнилось шесть месяцев, мне удалось к этому моменту сэкономить немного денег и пригласить на дом профессионального фотографа. Так у дочки появились первые забавные снимки. Тогда в России не так много людей имели свои фотоаппараты – они стоили дорого.

Поскольку мне пришлось выйти на работу, то с ребенком постоянно оставались мои родители. Папа определил себе обязанность – выходить гулять с внучкой каждый день в парке возле дома. Но когда я не работала, то прогуливалась с Алинкой сама.