Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Моя сокурсница Катя резко отдалилась от меня. Она, естественно, узнала, что я встречаюсь с Володей. Вопросов мне не задавала, но Вовка сказал, что она звонила ему, выясняла отношения. Я понимала ее, как женщина женщину, и тоже молчала.

Как-то вечером, находясь у Володи дома, наблюдая, как он готовит нам ужин, я рассматривала его, вглядывалась в лицо. И вдруг в моем сознании раздался какой-то щелчок, яркая вспышка. Внезапно возникло ощущение, что я уже когда-то раньше знала его, когда-то уже знакомилась. Вначале не могла понять – если так, то где, как, когда?

В другой жизни, что ли? Реинкарнация?

Я мучительно напрягала память, и внезапно все прояснилось, всплыло, как по мановению волшебной палочки. Выплыл эпизод, который произошел со мной несколько лет назад. А точнее три года назад, когда мне было 16.

Однажды, прогуливаясь днем по городу с моей подругой Ирой Вавиловой, мы зашли в Гостиный Двор. В то время учились в девятом классе и денег на покупки у нас не было совсем. Мы пришли туда просто поглазеть на товары, помечтать.

В какой-то момент, на открытой галерее второго этажа, мы прошли мимо группы из трех парней, которые что-то оживленно обсуждали. Я отметила про себя, что один из них был очень красивым и резко выделялся на фоне двух других. Высокий брюнет с черными бархатными глазами, с пушистой черной шевелюрой, с бородой и усами. Одетый «с иголочки».

В тот момент, когда мы проходили мимо них, я услышала:

– Ребят, смотрите, какие у девушки красивые глаза!

Мое любопытство вызвало желание посмотреть на девушку с красивыми глазами. Машинально обернувшись, я увидела, что парень смотрит, улыбаясь, на меня.

Тут он приблизился к нам, заговорил, спросил, чем мы занимаемся. В ту эпоху я была очень робкой и необщительной. Его комплимент не только не обрадовал, но, скорее, смутил меня. Разговор повела моя бойкая подруга. В конце он попросил мой телефон. «Дай, дай!» – шепнула мне Ира. Она всегда была доброй и верной подругой, старающейся помочь мне. Я дала парню свой номер.

Он позвонил мне в тот же вечер. Снова говорил комплименты, а затем объяснил, что очень хотел бы увидеться снова, но что назавтра уезжает из Питера на две недели. Приедет – перезвонит мне. На том и попрощались.

Но больше он не позвонил. Может, забыл, может, потерял мой телефон, записанный на его пачке сигарет «Marlboro».

Это была странная встреча и не менее странный звонок. Я поймала себя на мысли, что даже не узнала имени молодого человека – он забыл сообщить мне его, а я забыла спросить!

И вскоре этот мимолетный эпизод начисто стерся в моей памяти, вытесненный новыми событиями и встречами.

Теперь же, сидя на диване напротив Володи, я вдруг с изумлением осознала, что он и есть тот самый парень, с которым я познакомилась в Гостином Дворе! Только внешне он очень изменился, и это объясняло то, что я не узнала его на стоянке такси. Он очень возмужал и потерял свою пышную «растительность» – бороду и усы. Был гладко выбрит, и его черные слегка вьющиеся волосы были красиво коротко подстрижены. Но на нем оставался все тот же отпечаток элегантности, легкий налет утонченности, которые и разбудили во мне те давние воспоминания.

Получалось так, что мы с ним знакомились дважды!

Жизнь снова свела нас – Господин Случай!

Для меня это был знак Судьбы.

– Малыш, ты все для меня – моя возлюбленная, моя жена, мой ребенок, мой друг, – нежно говорил мне Вовка, вторя моим мыслям.

Мы находились на одной «волне», и я испытывала те же чувства по отношению к нему. Думаю, что если бы в тот момент вдруг встал вопрос необходимости отдать жизнь за другого, то ни один из нас ни на секунду бы не засомневался.

Однажды, раздвигая огромный диван, Володя попросил меня придержать его с другой стороны. Я ухватилась за тяжелый край, но не удержала, и он рухнул ему на пальцы. Вовка взвыл от боли. Кое-как ему удалось освободиться. Пальцы сильно покраснели и распухли.

Я почувствовала себя чудовищем. Не раздумывая, схватила стоявший на кухне чугунный утюг и с силой ударила им себя по пальцам левой руки.

Володя вскрикнул, заплакал, бросился ко мне:

– Ну что ты наделала?! Зачем?! – и побежал вытаскивать из морозилки лед.

Зачем – я не знала. Просто мне казалось естественным разделить с ним его боль точно так же, как я делила его радости. Возможно, это было глупо, по-детски, но, наверно, в этом и заключается первая юношеская любовь – в максимализме – «око за око, глаз за глаз».

После знакомства с Вовкиной мамой я решила, что настало время представить его моим родителям. Пригласила на ужин, а после него попросила папу, чтобы он остался у нас ночевать, в отдельной комнате. Родителям это не очень понравилось, но они все же «со скрипом» согласились ввиду позднего времени.

Наутро папа был удивлен, что Вовка спит и не торопится идти на работу.

Я знала, что он не работает, по крайней мере, не работал в тот период. Но вопросов не задавала, это было его личное дело. Я полностью доверяла ему, считая, что если это так, то, значит, так нужно. Несмотря на наш одинаковый возраст Володя был по духу значительно взрослее и опытнее меня.