Два дня на любовь

– Время шло, и однажды мне сказали, что есть хорошие новости: для нас найдена приемная семья. Но они могли усыновить лишь троих – Тома, Эдди и Филиппу. Я была для них слишком взрослой и слишком трудным ребенком. – Руби ненадолго замолчала, глядя в никуда, словно на миг перенеслась в прошлое и сейчас заново переживала те события. – Мне объяснили, что, если слишком долго подыскивать приемную семью для всех нас, может оказаться, что в конце концов никто так и не возьмет сразу четверых детей. И тогда Тома, Эдди и Филиппу, возможно, отдадут в разные семьи. Представители органов опеки пообещали, что я смогу видеться с братом и сестрами, но едва их отдали в приемную семью, оказалось, что я должна подождать, пока они не освоятся на новом месте. Тогда я решила взять инициативу в свои руки и, сбежав с уроков, поехала в школу, где учились Том, Эдди и Филиппа, потому что отчаянно хотела их увидеть. Когда у них закончились уроки, я увидела, как брат и сестры подбежали к какой-то женщине – наверное, их приемной матери. Она выглядела такой милой, а они казались такими счастливыми. Я там была лишней.

– О боже… – Что можно было на это сказать? Как избавить от боли, звучавшей в ее голосе? Итан сделал единственное, что мог – подвинул ближе свой стул. Может, Руби принесет немного утешения то, что кто-то есть рядом?

– Убедившись, что у Тома, Эдди и Филиппы все хорошо, я сказала своему социальному педагогу, что не хочу пока с ними видеться. Я написала им, что люблю их, но нам лучше какое-то время не встречаться. Я знала, что поступаю правильно – если бы я снова вошла в их жизнь, от этого было бы всем только хуже. Так что я решила просто радоваться тому, что брат и сестры счастливы. – Ее плечи поникли. – И я действительно очень рада за них. Хотя временами я очень по ним скучаю.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Итан вытер ее большим пальцем и привлек Руби к себе:

– Поплачь. Это нормально. Станет легче.

Она прижалась к его груди и разрыдалась. Он шептал какие-то успокаивающие слова, не в силах вспомнить, когда в последний раз утешал кого-нибудь. После того как не стало Тани, он попытался обнять свою горюющую мать, но она оттолкнула его, и в ее глазах он прочел: «Лучше бы ты умер вместо нее». Трейси Кавершем до сих пор отказывалась наладить отношения со своим сыном, не принимала его знаков внимания и денег.

Но Руби, кажется, от его утешения действительно стало немного легче.

Она уперлась ладонями в грудь Итана и выпрямилась. Слезы еще блестели в ее глазах.

– Прости, что я разревелась.

– Тебе вовсе не за что извиняться. Я рад, что узнал про Тома, Эдди и Филиппу. Расскажи мне еще что-нибудь про них.

И Руби продолжила описывать подвижного темноволосого Тома, болтушку Филиппу со светлыми кудряшками и тихоню Эдди.

Закончив свой рассказ, она сжала ладони Итана:

– Спасибо тебе. Я всегда старалась не вспоминать о былом. Но, оказывается, с плохими воспоминаниями легче мириться, если делишься с кем-то хорошими моментами из прошлого. Я благодарю тебя от всего сердца. Если когда-нибудь тоже захочешь поговорить о таких вещах – я всегда к твоим услугам.

Эти слова оказали на Итана странное действие. На секунду он представил, как делится с Руби своими воспоминаниями. О том, как недовольно морщилась мать каждый раз, когда он попадался ей на глаза, как постоянно твердила ему, что он – такой же, как его отец. Вспомнил, как сестра всегда старалась защитить его, окружить своей любовью. Но он лишился этой защиты после того, как Таня покончила с собой.

Губы Итана неприязненно скривились. Он не собирается изливать Руби свою душу. Если прошлое его чему и научило – так это тому, что нужно держать свои эмоции под контролем. Если бы он в свое время так поступил после смерти Тани, то не пошел бы по кривой дорожке, и мать не сдала бы его под опеку социальных служб.

И поэтому он ответил:

– Хорошо, я это учту. А чем займемся теперь?

Руби указала на свою тарелку:

– Я бы хотела доесть этот миндальный круассан, а потом, если ты не против, все-таки покататься на санках.

– Хорошо, так и поступим.

Руби чувствовала себя так, словно с души сняли тяжелый груз. Печаль не покинула сердце, но переносить ее было уже легче. Теперь при взгляде на чужих детей Руби переполняла надежда на то, что однажды она станет приемной матерью и поведет кататься своих малышей на санках.

Во взгляде Итана читалась лишь теплота, но не жалость, и это делало ему честь: он понимал, что жалость ранит Руби.

Теперь между ними установилась некая связь: оба пережили испытания, которые их чуть не уничтожили, и оба сумели выбраться из низов. Это заслуживало не жалости, а восхищения. Но чувства Руби к Итану были куда сильнее восхищения.