Два долгих дня

В следующий конверт вместе с письмом был вложен листок тонкой бумаги — машинописная копия приказа по армии:

«Битва за Сталинград достигла своей наивысшей точки. Благодаря исключительным достижениям наших частей за три недели боев нам удалось подвинуться до окраин города и окружить его с юга и запада. Теперь следует вместе с соседями взять Сталинград и таким образом уничтожить врага. Но и враг знает, что для него поставлено на карту. В обращении к Красной Армии, переданном по Московскому радио, говорится:

«Враг продвигается к великой русской реке Волге. Быть нам или не быть, решается сейчас в ожесточенных боях. Ни шагу назад! Стоять насмерть! Такова воля Родины. Превосходство русского оружия доказывают наши героические бойцы Красной Армии».

Мне ведомо ваше напряжение и те трудности, которые мы испытываем в этой стране, мне ведомы ваши жертвы, которые вы принесли в этой борьбе, но мне ведомо также ваше чувство ответственности, ваша солдатская доблесть и ваше убеждение, что эту битву нужно довести до конца. Этого требуют наша честь, солдатская смерть наших лучших людей, этого требует родина, которая, затая дыхание, следит за нами. Это вселяет во мне уверенность, что наша армия возьмет Сталинград. Немеркнущей будет слава, которой вы добьетесь для себя, для немецкой армии и для ваших потомков. Все зависит от каждого из вас в отдельности. Пусть каждый удвоит свои силы. Мощь немецкого оружия сметет последнее сопротивление врага.

Да здравствует фюрер!»

«17.9.42.

Мы сейчас заняты разговорами о том, куда нас после перебросят. И снова перед нами вопросительный знак, столь хорошо знакомый каждому солдату. За последние недели здесь летало такое количество железа, что изумляешься, как оно тебя не задело. Между собой соревновались бомбы, гранаты, пулеметные очереди, минометы и снаряды. Я часами подсчитывал, и получалось от двух до четырех выстрелов в секунду (не считая пулеметов и винтовок). Только сейчас мы по-настоящему познакомились с войной».

«21.9.42.

В Германии люди сегодня не умирают в земляных норах, дети не голодают. И такое никогда не случится, потому что всегда найдется, кому помочь и чем помочь, и все лишь сплотятся. Кроме того, мы имеем возможность расселить наше население дальше на восток. Ведь речь сейчас идет о гораздо большем, чем города, речь идет о том, быть нам или не быть — и нам, и всем европейским народам».

«Знал ли Луггер о том, — подумал Михайловский, — какое будущее готовили нацисты европейским народам, или лицемерил — даже перед самим собой?»