Два евро на сдачу

– Злюсь? Если только совсем чуть-чуть. Я знаю, это не ее вина, и я, эгоистка, хотела бы, чтобы она жила, потому что мне без нее грустно. Это отвратительно. Понимаешь, люди настолько ужасны, что даже самые светлые и добрые свои поступки они совершают из абсолютно эгоистичных побуждений. Но она и правда могла бы еще пожить, она же была бодрой и веселой. Ну хотя бы еще десять лет…

– И тогда ты могла бы ее легко отпустить?

– Не думаю. Как можно легко расстаться с тем, кого ты любишь? С человеком, рядом с которым ты можешь чувствовать себя чуть больше самим собой, чем со всеми остальными… – И, помолчав, она добавила: – Наверное, если бы я все десять лет знала, когда она уйдет, я могла бы лучше подготовиться. Но легче бы все равно не стало.

– А что ты забрала из магазина бабушки?

– Ее записи, блокноты и дневники. Там столько всего! От рецептов чайных сборов и путеводных заметок по Индии до историй тех людей, которые приходили к ней в магазин.

– Что за истории?

– Всякие разные! Есть житейские, которые читаешь как рассказы, а есть совершенно волшебные. Я помню, что люди с ней делились такими вещами, я сама слышала не раз, только потом я узнала, что она их коллекционирует. Она могла любую обыкновенную историю рассказать так, что та становилась невероятной. Бабуля была словно огранщик алмазов… Моя любимая, например, про девочку, которая боролась со страхами. Бабушка описала страхи так, будто они какие-то реальные существа, которые появляются из ниоткуда и преграждают дорогу. Девочка не может видеть ничего кроме них, а они неприятны, девочка замирает, закрывает глаза и не может двигаться. А когда решается заговорить с ними, выясняет, что они ее оберегали все это время, ограждали от опасностей, ведь кажется, что стоять всегда безопаснее, чем идти. Но это только на первый взгляд. И девочка решает с ними дружить, потому что не такие уж они и неприятные и, на самом деле, любят ее. И тогда они становятся не перед ней, а за ней и подталкивают вперед…

– Да, не всем так повезло с бабушкой. Кстати о страхах. А ты до сих пор мечтаешь стать певицей? – спросил Даниэль, переведя взгляд с воды на Клариссу.

– Что? Нет, конечно.

– Судя по тому, как ты танцевала, ты довольно музыкальна.

– Ну спасибо, – улыбнулась Кларисса. – Но у меня получилось, потому что ты хорошо вел.

– Хоть на что-то гожусь, – усмехнулся Даниэль.

– Да что ты прибедняешься! – Кларисса толкнула его локтем в бок.

– Да не прибедняюсь, у меня с самооценкой все в порядке. А вот от тебя комплимента не дождешься.

– Тем они приятнее. Разве нет?

– Некоторые люди умеют ценить комплименты, даже если их много.

– Но ты к ним не относишься, да ведь? Не знаю, по-моему, люди склонны все обесценивать.

– Но у них не получится, пока ты на страже. Так их! Пусть заслужат по́том и кровью каждый комплимент!

– Скажи лучше, кем ты сам хотел быть в детстве?

– Да много кем. От футболиста до выгульщика собак.

– Собак? Правда? С твоей любовью к чистоте?

– Одно другому не мешает. Я же собирался убирать за ними в том числе. Любовь к чистоте не подразумевает ненависти к грязи. Когда ты любишь чистоту, ты просто берешь и убираешь грязь.

– Я всегда мечтала о собаке. Мне бы хватило одной, я не ставила амбициозных целей поставить на конвейер свою любовь к собакам.

– Вот видишь, опять ты…

– Прости, не буду, – лукаво улыбнулась Кларисса и шмыгнула носом.

– Я думаю, надо пройтись, – сказал Даниэль, поднимаясь и отряхивая пальто. Кларисса кивнула.

– Да, что для Перпи безветренная погода, то для какого-нибудь Парижа – шторм.

– Так и что тебе мешает завести собаку сейчас?

– Не знаю… Я думала об этом, но всегда приходит в голову, что я могу заболеть или со мной что-то случится, и погулять с Люсьен будет некому.

– Люсьен?

– Если девочка. А если мальчик, то Сезар.

– Если у тебя и клички для них готовы, то надо брать, я считаю. Хочешь, я буду гулять с ними, если ты заболеешь или с тобой что-нибудь случится?

– Мы живем слишком далеко друг от друга, они изгадят всю квартиру, пока ты доедешь до моего дома.

– Значит, нужно жить поближе. Ты что, всю жизнь собиралась снимать квартиру там… где ты снимаешь ее, в общем?

Кларисса пожала плечами.

– Тебе же нужно будет искать новую работу. Кем ты, кстати, сейчас мечтаешь стать? Я ничего не имею против работы официанткой, но вряд ли это та работа, о которой люди действительно мечтают, хоть некоторым она может и нравиться.

– Хочется, конечно, тебя сейчас щелкнуть по носу за твой снобизм…

– Но ты не дотянешься.

Кларисса цокнула языком.

– Но я и впрямь не мечтаю быть официанткой. С моим характером от этого страдаю не только я, но и посетители.

Она замолчала.

– Ну так и? – Даниэль посмотрел на нее вопросительно.

– Если мы говорим о мечтах… таких, с большой буквы, то я с детства, ну после того, как намечталась про певицу, хотела иметь собственную кондитерскую-пекарню.

– И почему это невозможно? – удивился Даниэль.

– Ты шутишь, что ли? У меня нет денег и всех необходимых знаний.

– У тебя есть деньги на вкладе от бабушки. Разве нет?

– Да, но вкладывать столько денег в дело, которое может прогореть…