Два Генриха

– Да нет же, это всего лишь была игра. Я упал, а она подняла меня с пола так, словно это было полено для растопки очага, а потом держала на весу. Святой боже, как может женщина обладать такой силой! Не удивлюсь, если она своими руками может извергать молнии.

– Это еще что! – хмыкнул саксонец. – Подумаешь, подняла с пола, и ты повисел немного между небом и землей. Я видел, как она таким манером держала сразу двоих.

– Двоих?! – в ужасе выпучил глаза бедный Жером. – В одной руке?

– Нет, конечно же, в каждой руке по одному.

– Боже мой, я чудом остался жив, ведь стоило ей подержать меня подольше…

– Твое счастье еще, что тебе не пришлось биться на мечах с моей госпожой.

– На мечах?! Упаси меня Бог! А к чему ты об этом сказал?

– К тому, что она одним ударом разваливает всадника пополам, от шеи до самого седла.

– Господь да сохранит мою душу! И ты сам это видел?

– Чтоб мне провалиться на этом месте. Но чему удивляться: эта женщина из племени титанов. Лишь Зевс мог бы справиться с нею, послав молнию с небес. Больше некому, поверь мне. Она непобедима.

– Ах, друг мой, – печально вздохнул г-н Жером, – как ни прискорбно мне это говорить, но есть один человек, против которого твоей госпоже не устоять. Я сам не видел, но слышал, что это лучший боец во всем королевстве. Так говорят воины и вассалы графини Неверской.

– Неужели есть такой? Впрочем, я догадываюсь: ты говоришь о брате короля.

– И нашей графини. Упаси бог мадам Агнес от такого свидания. Но, если честно, – дворецкий оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто их не подслушивает, продолжал, – то я молил бы Бога о такой встрече, будучи уверен, что герцог получит свое. Ведь он, прости господи, поганец, каких мало. Во всяком случае, ни один человек не слышал, чтобы о нем отзывались по-другому. Однако, как это ни прискорбно, нет бойца, равного ему, а уж сколько раз он бился на поединках, о том скажет любой рыцарь в нашем графстве и его герцогстве.

– Выходит, дружище, – уже мягче заговорил Арни, – ты желаешь моей сеньоре добра и стараешься уберечь ее от поединка с этим герцогом? Поэтому и говоришь мне об этом в надежде, что, поведав обо всем госпоже Агнес, я вымолю тебе прощение?

– Ах, как бы мне хотелось, чтобы все было именно так! – радостно воскликнул дворецкий. – Больше всего на свете я желаю, чтобы сеньора не таила на меня зла, а еще больше – чтобы Бог даровал ей крепкого здоровья и счастья. Она такая славная, а я… – г-н Жером опустил голову и постучал себя костяшками пальцев по лбу, – просто старый, выживший из ума чурбан.

Арни был растроган. Дворецкий и в самом деле раскаивался, об этом говорило всё – его голос, глаза, его поведение. Поэтому, решив кончить эту своеобразную экзекуцию, саксонец успокаивающим голосом проговорил, похлопав собеседника по плечу:

– Так и быть, я постараюсь вымолить тебе прощение. Впрочем, почему постараюсь? Вымолю, черт побери! Госпожа все для меня сделает, ведь она меня так любит.

– А я, Арни, со своей стороны, не останусь у тебя в долгу, – переходя на полутон, подмигнул дворецкий. – Здешние красотки – не из знатных семей, разумеется – все в моем подчинении. Тебе стоит только захотеть, а мне приказать – и в твоей постели окажется любая! Их тут сколько хочешь: и прачек, и швей, и кухарок.

– Черт возьми, приятель, что же ты раньше не сказал об этом? Вот уже сколько времени я скучаю, не зная, куда себя деть.

– Это потому, что мы до сих пор не встречались на этой лужайке, – с улыбкой ответил повеселевший дворецкий.

– Это правда, – кивнул Арни. – Ну что ж, думаю, наша встреча не прошла впустую ни для одной из сторон, не так ли? А потому расстанемся на этом. Что касается твоего предложения, друг мой, то оно весьма заманчиво, клянусь золотым луком Амура и его стрелами. Жаль только, что скоро нам придется покинуть этот замок. Впрочем, до этого времени, полагаю, мне не раз представится возможность воспользоваться твоими услугами.

И, раскланявшись, как добрые старые друзья, весьма довольные результатами встречи, собеседники расстались.

Поздним вечером Арни передал брату и сестре содержание своей беседы с дворецким, не забыв упомянуть о родственных связях дочери аббатисы с преемником апостола Петра.

Агнес всплеснула руками:

– Арни, ты плут из плутов, клянусь Фемидой![63] Сам Гермес[64], узнав о твоей смерти, воздвигнет тебе изваяние.

– Хотелось бы на него поглядеть, – ухмыльнулся саксонец.

– Однако с папой ты переборщил, не находишь?

– Подумаешь, епископ, папа – не все ли равно? Оба из одного котла. Вся разница лишь в том, что у одного на голове митра, а у другого тиара. Зато как эффектно, сеньора! Видели бы вы при этом лицо бедного дворецкого! Оно выглядело так, будто он наступил на раскаленные угли.