Два Генриха

– Если бы не его оруженосец, этим почетным званием ты наградил бы мою сестру, не так ли, Эд? Кстати, что ты скажешь: кто, по-твоему, лучше владеет мечом? Я имею в виду ее поединок с герцогом.

– Клянусь своей короной, – ответил за Эда Генрих, – в лучшем случае братец остался бы без руки, в худшем – без головы.

Эд не преминул заметить:

– Лучше уж без головы, чем стать мишенью для насмешек. Подумать только: брат короля, могущественный герцог Роберт Бургундский дрался на дуэли с женщиной, да еще и ранил ее самым подлым образом! Теперь его начнут презирать все, вплоть до поварят. Ей-богу, на его месте я бы повесился: с мертвого спросу нет.

Адвиса, держа под руку брата, внесла свою лепту:

– Пусть тотчас торопится на исповедь. Впрочем, что он скажет священнику? Драться с женщиной, пусть даже не узнанной, – позор для рыцаря. Святой отец не сможет отпустить ему такой грех.

– Однако поспешим во дворец, – заторопился король. – Похоже, Агнес получила серьезное ранение. Да утащат бесы в ад душу этого прихвостня моего братца, который заставил ее зажмурить глаза. У тебя хороший оруженосец, Ноэль, – прибавил он, хлопнув саксонца по плечу, – верный, как пес. Тебе можно только позавидовать. Тебе и твоей сестре, ведь он служит вам обоим. Сделай его рыцарем. Клянусь, тебе не придется об этом пожалеть. А сейчас идем!

– Не стоит ее беспокоить, государь, – сказал Ноэль. – Лекарь обработал рану, дал снадобье, и Агнес уснула. Это для нее теперь лучшее лекарство. Навестить ее можно будет только утром.

– Что ж, врачам виднее, кто станет с ними спорить, – развел руками Генрих и в сопровождении слуг и оруженосцев направился к дворцу. Ноэль с Арни ушли следом.

Зрители стали расходиться, возбужденные событиями дня и обсуждая их на все лады. На аллее остались три женщины. Ни одна из них не торопилась уходить. Видимо, им было что сказать друг другу.

– Ну как, милочка, – поддела Констанция свою подругу Аделаиду, – что скажешь о своем любовнике? Впрочем, что это я? О любовнице!

И она звонко рассмеялась. Адель не удержалась и тоже прыснула со смеху.

– Тебе все еще нравятся красавчики с мягким голоском, нежным личиком и белыми руками? – продолжала подруга. – Признайся, ты по-прежнему влюблена в рыцаря твоих грез, который, отвечая твоим запросам, оказался вдруг женщиной? – И она снова закатилась хохотом.

– Ах, мне не повезло, – удрученно развела руками Аделаида. – Как мне теперь выкрутиться из этого дурацкого положения, ума не приложу. Вдруг она рассказала кому-нибудь о том, как я хотела затащить ее в свою постель? Боже, если об этом пойдут сплетни, я сгорю со стыда.

Сестры расхохотались.

– Успокойся, Адель, – мягко произнесла Адвиса, – и выбрось эти мысли из головы. Агнес не просто женщина, она – рыцарь! Сильный, смелый, благородный и, главное, добропорядочный. Неужели ты думаешь, ей вздумалось бы выставлять тебя на посмешище? Даю голову на отсечение, она никогда этого не сделает, скорее, даст убить себя, чем выдаст чужую тайну. И ее нельзя не любить за это как женщину, как человека! На твоем месте я бы с ней крепко подружилась, а потом мы вдоволь посмеялись бы над неудавшимся любовным приключением.

– Ах, мадам, вы угадываете мои мысли, – схватив ее за руки, с жаром ответила Аделаида. – Ведь после всего, что случилось… после того, как я видела ее с мечом в руке… и главное, теперь, узнав всю правду, я готова упасть в объятия этой женщины и назвать ее своей сестрой! У нее такое благородное и чистое сердце! А как она смела! Боже мой, выйти на битву с самим герцогом Робертом! Ах, чего мне всегда не хватало в жизни, так это такой подруги! Я чувствовала бы себя как за каменной стеной и могла бы доверить ей любую тайну, не боясь, что она станет достоянием чужих ушей. Но близится вечер. Я пойду к ней. Быть может, она проснулась. Я хочу ее видеть.

И Аделаида оставила сестер одних. Они с улыбками глядели ей вслед. Неожиданно Констанция повернулась и взяла сестру за руку.