Два героя

Над ней порхали пестрые бабочки, с жужжанием летали жуки, и все они как будто торопились, потому что солнце касалось уже края горизонта, а на востоке поднималась луна. Приближалась ночь, призывая одни существа к покою, другие  — к жизни. Товарищи Яго собирались уже к боту, чтобы вернуться на корабль. В чужой стране не мешало быть осторожнее, так как на других островах были найдены на берегах несомненные следы людоедства. Поднялся со своего места и Яго, чтобы присоединиться к товарищам. Когда они были уже недалеко от бота и солнце уже скрылось, перед Яго пролетел светящийся жук и опустился на высокий стебель травы. Как зеленоватые фонари, на груди его ярко светились два пятна. Свет этот невозможно и сравнивать со светом нашего Иванова червячка: он был во сто раз сильнее и необыкновенно красив. Яго де Маркена захотелось овладеть этим живым драгоценным светильником, и он осторожно направился к нему. Но жук улетел дальше, и Яго последовал за ним. Вдруг он остановился, пораженный острым трупным запахом, и, пока он старался понять, с какой стороны идет этот запах, слева от него, из высокой травы, поднялась хищная птица. Яго сделал в этом направлении несколько шагов и отпрянул назад: перед ним в траве лежал труп человека. Преодолев страх, он ближе взглянул на него, и крик ужаса вырвался из его груди: ему показалось, что это был труп белого человека. Спутники его, встревоженные его криком, подошли к нему. Но никто из них наверное не мог сказать, был ли то труп белого или индейца — так сильно уже он разложился. Но причина смерти была очевидна: человек был удавлен, и веревка обвивала его шею. Все еще стояли в раздумье над загадочным трупом, как вдруг ушедший вперед матрос вскрикнул от изумления: он наткнулся на второй, такой же разложившийся труп человека со связанными ногами.

Между тем темнота усиливалась и оставаться на морском берегу было невозможно. Наши путники поспешили к боту и поплыли к кораблям. Никто не решился высказать своих мыслей, но в глубине души каждый боялся, что то были трупы испанцев и что в Навидаде, находившемся всего в двенадцати милях от гавани Монте-Кристо, случилось несчастье.

Печальная весть быстро разнеслась на адмиральском корабле, вызывая такие же печальные предположения.

— Разве нельзя было узнать — индейцы это или нет? — спрашивали воротившихся.

— Нет! — был короткий ответ.

Сам адмирал был смущен, он отдал приказание, чтобы на следующее утро сильно вооруженный отряд осмотрел берег.

На палубе рядом с Маркеной сидел молодой Алонсо де Хойеда.

— А ведь дело-то неладно,  — сказал он.

— Почему? — спросил Маркена.

— Вы видели, что у одного из трупов ноги были связаны; это доказывает, что наших поселенцев победили и взяли в плен.

— Поселенцев? — спросил Маркена.  — Но может, то были трупы индейцев?

— Может быть, если бы они находились подальше от Навидада,  — возразил Хойеда,  — и если бы прибрежье не было так безлюдно! Отчего индейцы не показываются? Отчего они, по обыкновению, не выплыли на берег? Они нас, конечно, видели. У них совесть не чиста, они боятся нас и потому скрываются.

— Ты прав, Алонсо,  — сказал Маркена.

— В самом деле, почему убийцы избегают нас? Только потому, что боятся нашей мести!

— Вы что тут раскаркались? — раздался вдруг около них резкий голос Маргарита, начальника войска.  — Я вам запрещаю вести подобные разговоры и смущать людей. Мужества, а не робости ожидал я от дворян Кастилии.

— Позвольте мне сказать одно слово!  — воскликнул Хойеда.  — Истинное мужество выказывается не в дружеском разговоре, а на поле битвы. Но, если вы приказываете, я должен, конечно, молчать.

— Тише, ради бога, без ссоры! — вмешался Маркена.

— Как без ссоры! — крикнул Маргарит.  — Ты забываешь, что перед тобой начальник. Ты не только трус, ты еще дерзок!.. Ссора… О ней не может быть речи! Кто осмелится мне возражать, тот мятежник!

— Маргарит! — раздался вдруг тихий голос адмирала.  — Мне нужно с вами поговорить.

Маргарит должен был повиноваться. Адмирал спокойно стал говорить с ним о предстоящей высадке и о различных планах на будущее. Он услышал спор и поспешил примирить своих подчиненных.

— Напыщенный дурак! — говорил между тем Хойеда.

— Но он наш начальник,  — заметил Маркена.

— Черт возьми! — возразил Хойеда.  — Я не для его удовольствия приехал на этот остров. Один король мне судья!

— Король далеко от нас,  — напомнил Маркена своему другу.

— Ты прав, Маркена! Но все-таки не позволю себя оскорблять!

Он ушел, а Маркена скоро заснул крепким сном. В продолжение долгого путешествия он успел привыкнуть к подобным сценам.

Тем временем к Хойеде подошел другой кастилец, Франциск Ролдан.

— Не доверяй этому молокососу,  — сказал он Алонсо, ведь он любимец генуэзца, родственника его друга. Сознайся, не лучше ли было бы, если бы король назначил адмиралом и вице-королем испанца, а Колумб мог бы ехать в качестве штурмана. А теперь он, итальянец, наш повелитель, да еще захватил с собой своего брата Диего, который охраняет его, как собака.