Два года в тундре

В президиуме сидели Чекмарев, переводчик Куна, Кирик, Гусев и несколько чукчей. Это был первый районный съезд народов чаучу.

Кирик читал По-чукотски отчет о прошлой работе. Много здесь было лиц, на которых выражались и любопытство и удивление, и недоверие и спокойное внимание. Рты полураскрыты. Слушают… Вон Кирштваль — первая женщина-делегатка на первый районный съезд. Вокруг головы легли седые косы.

Вдруг Кирик замолчал: к окну проталкивался один из приезжих кавралян. Увидел его и Чекмарев.

— Дайте дорогу Котыргину! Пусть идет обратно! Он не имеет права присутствовать здесь. Здесь собрались трудящиеся. Котыргин — кулак.

Ряды заволновались… Котыргин прямо сел на скамейку.

Кирик бросил в толпу две-три короткие фразы. Скамейки раздвинулись, от места, где сидел Котыргин, образовался коридор к выходу. Наступило молчание. Котыргин встал и неловко протащился к двери.

Через минуту Кирик снова заговорил.

Всего неожиданнее, однако, была картина, которую Скляр и Мария застали дома. На двух примусах кипели чайники, а за столом чаевали без сахару все кулаки, съехавшиеся на ярмарку. Здесь были и сухенький, внешне невозмутимый старичок Тынян-Пиляу, и Камаиро, и Котыргин и многие другие.

Необычайно высокий для чукчи молодой парень неловким движением стянул с головы собачий малахай. С пригожего лица глянули широко открытые карие глаза.

— Вот… вот… — парень оказался отчаянным заикой, — здравствуйте! Рентыургин я, Иван… Меня Чекмарев к вам послал…

— Как же, слышали! Чекмарев нам говорил, что ты с нами кочевать будешь.

— Правда, так я говорил…

Рентыургин всю жизнь провел на северном побережье. Мальчиком взяли его на факторию и, обучив слегка грамоте, поставили продавцом. Смышленный мальчик «пришелся ко двору» и скоро стал переводчиком. Встречался Иван с американцами и понимал английскую речь, а когда на Чукотке разбился американский летчик, перевозивший на Аляску пушнину купца Свенсона, Ване пришлось участвовать в его розысках. Тогда он и на аэроплане летал.

Теперь Ваня — кандидат Партии и заведующий факторией мыса Отто Шмидта. Рентыургин известен по всему побережью своей честностью и энергией. Попав в кандидаты партии, Ване захотелось учиться, и он стал ждать случая как бы попасть в Ново-Мариинск. Случай представился, и вот Ваня со своими пятью собачками вошел в геологическую партию.

ГЛАВА VII

Отряду Меньшикова приходилось туго. Никак не удавалось наладить радиосвязь. Поселок был совершенно отрезан от внешнего мира. Новости привозили только каюры, изредка приезжавшие с низовьев Анадыря.

Партия не была обеспечена транспортными средствами и кормом для упряжек.

Все надежды были на съезд и ярмарку. И надежды эти не обманули.

В Марково приехал уполномоченный округа по выборной кампании советов. Возобновились заседания и совещания. Слушали отчет правления кооператива о подготовке к ярмарке. Ярмарка и съезд были назначены в одно время, чтобы привлечь больше туземцев и этим обеспечить как успешную работу съезда, так и приток товаров на туземную ярмарку. В Еропол были заброшены товарные фонды Оленсовхоза. С ним договорились: он передаст эти фонды кооперативу с тем, чтобы часть их была выделена экспедиции для закупки оленей на ярмарке. Это решение сразу улучшило положение как кооператива, так и экспедиции: кооперативу надо было меньше перебрасывать грузов в Еропол, а экспедиция получала необходимые ей транспортные средства.

12 марта двадцать собачьих упряжек длинной вереницей вытянулись по дороге. Почти все нарты были загружены товарами, многие пассажиры вынуждены были итти пешком. От Маркова до Еропола было 125 километров.

По протокам рек, через острова и по речным террасам дошли до селения Оселкино. Здесь подкормились, выпили чаю и через час выехали дальше. Впереди шли нарты с грузом. По протоке выехали в тундру. Справа раскинулась огромная снежная равнина, впереди виднелись горы; снег на солнце переливал яркими блестками; во избежание «полярной слепоты», пришлось одеть темные очки. Мороз пощипывал щеки. На укатанной дороге лед на полозьях нарт быстро стирался, через каждые 10–15 километров их приходилось заново войдать.

У подножия гор вблизи небольшого ручья раскинулась группа душистых тополей. Это место, называвшееся Осиннички, самой природой было создано для привала путников. Во время половодья рекою сюда приносился плавник, и огромные кучи дров держались здесь среди безлесной тундры.

Задымились костры. Покончив с чаем, пассажиры сразу же отправились вперед, не ожидая, пока каюры уложат котелки, чайники и увяжут грузы.

Путь шел с горы прямо на перевал. Перед подъемом дали передохнуть собакам. Все надели лыжи. От передней дуги через всю нарту к заднему ее копылу были протянуты крепкие ремни, за которые можно было держаться, не отставая от быстрых собак и следя в то же время за грузом. Перевал был нс крутой, но очень длинный. Казалось, что ему не будет конца. Собаки напрягли все силы, но подвигались медленно. Всем стало жарко.