Два клоуна

Крепко держа в руках

Зайчика золотого.

Стоят осенние погоды

Стоят осенние погоды,

То с неба снег, то воды,

То солнце ба́лует теплом,

То ветер душу вынимает вон.

Да, осень переменчива, капризна,

Сегодня пир, а завтра тризна,

Сегодня листья вихрем вьются,

А завтра снег и тишина вернутся.

Люблю осенние погоды,

До́ма уютно, за окном невзгоды,

Гуляй, весёлая царица,

И нам позволь не торопиться

Туда, где сне́ги и зима,

Где мира край,

Где свет,

Где тьма…

Осень-докука

Осень-докука

Стучит дождём в душу:

«Зачем вам зима?

Я – лучше!»

«Нет, зима хороша,

Снег, как пух лебединый,

Кисея бриллиантами вышита

И на деревья накинута.

Кругом снега́, снега́,

И морозец задиристый,

Можно гулять, завернувшись в меха,

И тепло, и красиво».

«Да, была я у вас зимой,

Холодрыга и ветер-злюка,

Все одёжки сорвал, оставил нагой,

Прогоняя меня – улюлюкал!»

Вот и поговорила с подругой.

На досуге вина с ней выпила,

Обозва́ла её докукой

И за дверь выставила.

Осень, смеясь,

Плеснула дождём,

Подобра́ла подол повыше,

И босиком, по холодным лужам…

Да! Такую не выгонишь!

Женщина

Женщина может быть разной,

Прекрасной, счастливой, богатой,

Пьяной и бомжеватой,

Нищей и страшной,

Растерянной и уставшей,

Юной, чужой, родной,

Женщина станет любой

В сложившихся обстоятельствах.

Присяжные заседатели,

Вы хотите видеть её какой?

Несчастной, талантливой, дорогой,

Милой, страстной, влюблённой,

Игривой, падшей, земной,

Светской, достойной, желанной,

Прелестной, роскошной, нагой,

Гордой, уверенной, властной,

Смелой, распутною, злой,

Тихой, чудесной, изящной,

Обманутой, роковой,

Нежной, весёлой, скромной,

Единственной, очередной?..

Выбирайте,

Я стану такой.

С тобой.

Михайлов день

Там…

Любой шаг – цугцванг[3].

От жа́ра реки обожгло.

«Архангел, святой Михаил,

Опусти в лаву крыло.

Смилуйся, помоги,

Сделай возможным путь,

Угаси огня языки,

Позволь им из тьмы шагнуть».

И он опустил крыло,

Усмирив раскалённый поток,

И из тьмы потекло зло,

Чтоб вдохнуть доброты глоток.

Перешли и упали ниц,

Не веря, что их спасли

Из вечных гробниц-темниц,

Их отмолили, смогли.

Те земные, близкие и родные,

Не обласканные ими там,

Помнили, не забыли,

Вымаливая по церквам.

Вот и я перешла по дорожке,

Кто молился там за меня?

О неудачнице-босоножке,

Не ругая и не кляня.

Время вышло и архистратиг

Обожжённое поднял крыло,

Перешедший народ затих,

Понимая как им свезло.

Ангел шёл впереди,

Мы за ним —

И разбойники, и вожди,

А над нами летал херувим,

Защищая от пустоты.

* * *

Михайлов день всего раз в году,

Пойду свечи поставлю тем,

Кого до сих пор простить не могу.

Вдруг – смогу и помогу

…Выбраться им из тьмы.

Прибавился год к годам

Прибавился год к годам,

Радоваться или печалиться,

За одного битого – двоих отдам,

Весёлых, отчаянных.

Годы, как хлеб вчерашний —

Круглый, румяный,

Но уже озябший,

И даже на вид деревянный.

Ещё вчера был пряный,

Вкусный, желанный,

А сегодня – к столу незваный,

А завтра – выброшенный, каляный.

Я думала, что с годами

Мудрость приходит к нам,

Нет, старость пришла с докторами,

А мудрость осталась там…

Где были мы дураками,

Беспечными, молодыми,

С несбыточными мечтами,

С отношениями неуставными.

Да, пока я ещё не старая,

Но всё же уже – мадам,

Крашу лицо полинялое,

Придавая свежесть чертам.

Понимаю – свежесть не первая,

Дорого не продашь,

Не пеняю на зеркало,

Теперь всё – камуфляж.

Перспектива – она понятна,

Все мы идём в закат,

Что ж, пойду красивой, нарядной,

Вдруг там кто-то мне будет рад.

А пока тут погуляю,

Посмешу людей, попечалю,

А лицо прикрою вуалью,

Чтоб не узнали на разгуляе,

Душа-то пока молодая,

Весёлая и живая!

Иду анфиладой, мимо дверей…

Иду анфиладой, мимо дверей

Крепко закрытых

На сотни ключей,

И за ними людей забытых.

А они были, —

Радовались и грустили,

Ссорились и мирились,

Подарки чьи-то хранили,

Богу молились,

Женились и разводились…

Выставили на продажу

Коммуналку,

Не спросив даже

Тех, кто не хотел съезжать,

Выселили и отправили

В даль непроглядную.

А я иду и разглядываю

Разбросанные игрушки

И выцветшие обои,

И фотографии на них

Для нас чужие

И уже никому не нужные.

Сколько барахла вывезли!

А ведь копили, носили.

Надо, как монахи – в рубище,

Не жалеть, сносили – выбросили,

И недвижимость общая —

Монастырю оставлена,

А тут жизнь положили

На квартиры и тряпки,

И вот те на!

Жизнь оградкой огородили

И травой засадили.

Не смогла. Не купила.

В новостройку пошла.

А эту пусть купит

Более толстокожий,

Будет жить и радоваться,

И копить вещи похожие,

Что на помойку вынесли,

Только новые, помоложе.

Иду анфиладой, мимо дверей

Широко открытых,

А там гуляет ветер потерь,

И прячутся тени людей забытых…

Белым по белому

Рисую белым по белому,

Угадывая лишь направление,

И складки материи на голое тело

Укладываются без смущения.

Обнимают стан, прикрывают грудь,

Добавляя сюжету загадочности,

Пряди волос скользят по плечам,

Прикрывая ключичные ямочки.

Ноги, сложенные крестом, оставим открытыми,

Руки за голову уведём,

Спрячем в тени, сделав их размытыми,

А пол дощатый украсим ковром.

Глаза прикрыты, улыбка блуждает,

На свежем лице румянец виден…

Я знаю, она меня соблазняет,

И я соблазняюсь, и взгляд мой бесстыден…

Рисую белым по белому,

По памяти,

Всё плотнее