Два клоуна

Мы будем вместе ванны принимать,

Попьём чайку и вечерочком длинным

Друг друга молча будем понимать.

Я буду ждать тебя сегодня и всегда

В толпе людской. Я буду в красной шапке!

А ты надень немодное пальто,

Закутай шею шарфом белым,

Чтобы, кроме меня, никто

Тебя не разглядел меж делом.

И мы пойдём, как два счастливых клоуна,

По жизни рядом, радуясь весне,

Я прислоню к тебе свою дурную голову,

А ты рукой прижмёшь меня к себе.

Мы все себя мним поэтами

Мы все себя мним поэтами,

Кто мы, где мы, идём куда,

Как сложно быть кем-то,

Когда ты никто и шествуешь

В никуда.

Легко быть на войне героем,

Погибаешь, спасая других,

А здесь как волк одинокий воешь,

И слышит тебя лишь родник

И луна, очень далёкая,

И её серебристый свет,

И ты в пустоте неловкой

Охрипший в какой-то момент.

И умолкнув, кладёшь морду на лапы,

Ощетинившись, чтобы согреться,

Не нужны твои годы, вехи, этапы,

Глаза, полные слёз, и больное сердце.

Никто не слышал, никто не пришёл,

Не отозвались на горькую песню,

И только лёгкий пушистый снежок

Припорошил и согрел поэта.

Вот где настоящий подвиг,

На миру и смерть в радость,

А твои стихи – камень в воду,

И видны лишь круги разбежавшиеся.

Мы все себя мним поэтами,

Как бы остаться оными,

А не призрачными силуэтами,

Собственной рукой нарисованными.

Остаться поэтом без всякой надежды

На то, что когда-нибудь под луной

Твой голос надтреснутый будет услышан

Теми, кто награждал тебя тишиной.

Марина

Марина…

Где ты ходишь?

Ты между небом и землёй?

Иль всё же смотришь,

Не свысока, не вскользь,

А прямо, в лица, в душу,

Сквозь снег, через свою юдоль.

Уж если ты решишь пройтись

По улочкам земным,

То непременно в зи́му,

Чтобы неузнанною быть,

Укроешься шарфо́м,

Иль палантином,

Поднимешь воротник.

С укором лёгким, незаметным

В глаза прохожим глянешь

И уйдёшь:

«Ну что же вы,

Так не жалевшие меня

При жизни,

Теперь так любите,

Зачем?»

И спрячешься опять

В недосягаемые дали,

Оставив на земле

Свой страх и стыд,

И скажешь:

«Ничего уже не надо,

Ни целований, ни награды,

Тогда… Давно… Устала жить,

Хранить, беречь живое надо,

А то, что прах,

Не следует любить».

А нам оставишь

Аромат полыни горькой,

И цвет её седой…

И станет нам неловко,

Что те, не мы, но всё ж,

Тогда, давно,

Тебя не берегли.

* * *

Солнце вставало

Холодное, красное,

Был мороз,

Провода звенели,

Было больно дышать,

Идти невозможно,

Но я шла душу спасать.

Свою, чужую,

Потерявшуюся, живую.

Её надо было обнять,

Согреть и поцеловать.

Я успела и отогрела.

Будем дальше

Жить-поживать.

Солнце из красного

Стало белым,

Но не согрело,

Сосны просто

Окоченели.

А я шла нараспашку,

Мне было жарко,

Душа согрета,

Мороз не страшен,

И всё неважное

Совершенно не важно.

Фея

Фея влюбилась

И на землю спустилась.

А здесь надо пить и есть,

Здесь надо воды принесть,

А она лишь летать училась.

А она умеет красоту творить,

А надо варить похлёбку

И с гостями опрокинуть стопку,

А она умеет волшебною быть.

А она не такая, а она другая,

А надо уметь продавать, покупать,

А надо уметь сдачи давать,

А она не умеет, она не земная.

Фея моя пригорюнилась,

Крылышки опустила,

Совсем приуныла и загрустила,

И землю покинула. В новолуние.

Сегодня восьмое! Завтра девятое

Праздник весенний,

Жизнь просыпается,

На солнцепёке

Желтеет мать-мачеха.

Девочки, девушки,

Мамы и бабушки

Принарядились,

Губы накрасили.

Ну и мужчины,

Отдать надо должное,

Делают тоже

Всё, как положено:

Кофе в постель,

Букеты заранее,

Любые капризы,

Любые желания.

Еле живые они

Уже к вечеру,

«Милый, зажги

Эти дивные свечи!»

И милый с улыбкою

Чиркает спичками,

А в голове —

Костры инквизиции…

* * *

Утро.

Лицо очень сильно помятое,

Восьмое?.. – Вчера! Сегодня девятое!

А с кухни по дому запах плывёт,

На завтрак оладушки ведьма печёт.

* * *

Сегодня восьмое!

Завтра девятое.

Старый дом

Крещусь на угол пустой,

Там давно нет икон,

Ветер, ветер воет

В доме, где нет окон.

Дом разорён, растащен,

Кому надо чужое?

Сердце забилось чаще,

Охолонуло, обожгло.

Провалилась крыша,

Прогнил деревянный пол,

Я ведь недавно вышла,

А уже столько прошло.

Безвозвратно, безутешно, безвременно

Дымом в небо уволокло

Беззаботное лёгкое детство,

Где всё-всё было хорошо.

Крещусь на угол пустой,

Покидаю отживший дом,

Вряд ли свижусь ещё с тобой,

Слёз нет, в горле ком.

И ушла,

Ощутив спиной,

Как старый дом,

Взмахнув ветлой[6],

Перекрестил в дорогу:

– Ступай с Богом.

Будет всё хорошо.

– Спасибо, родной.

Поздно… поздно…

Как живёшь,

Мой пилигрим,

Мой странник?

Далеко ли за моря ездил?

Не позвал меня с собой,

Знаю,

Обижаться не могу,

Помню.

Это ты меня любил

Звёздно,

Обнимал меня сиренью

Поздней,

Называл голубоглазой

Психеей,

И фиалкой ночной —

Орхидеей.

Я осталась на земле

Грешной,

Стала я балериной

Успешной.

Ну а ты меня звал

В дали,

В те далёкие,

Где нас ждали

Бесконечные рассветы

Туманные

И ночи тёмные

Восторженно-обманные.

Ты ушёл,

И стали неважны

Ни успех, ни сцена,

Ни овации…

Я танцую, тебя нет

В зале,

Моя жизнь без тебя —

Декорации.

Мне казалось, что

Комфорт – это важно,

И город большой

Тоже,

Я б босой за тобой

Побежала,

Но сейчас это уже

Поздно.

Как любил ты,

Никто не сможет,

Зря я мнила себя

Королевой,

Королевство моё

Ничтожно,

Получаю, что

Заслужила.

Как живёшь,

Пилигрим мой,

Странник?

Я – никак,

Эхо вторит мне —

Поздно… поздно,