Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

— Салазар! — она резко ударила ладонями по столу и поднялась на ноги, грубо выхватывая из рук Гарри головоломку. Быстро-быстро перебирая её пальцами, она отделила кольца друг от друга и так же резко всучила их обратно Поттеру. — Завтра после ужина в библиотеке!

Наверное это был самый громкий смех Гарри и Гермионы, который случился в этом зале после «прошлых событий». Быть может, она ошиблась. Быть может, был шанс жить дальше. Она думала об этом, хватаясь за живот, который сводило судорогой от смеха. Она думала об этом, замечая, что руки Гарри перестали дрожать. Господи, она об этом думала и очень на это надеялась…

***

Аберфорт не потерял свой стиль опаздывать везде и всегда. Студенты пользовались отсутствием преподавателя и занимались своими делами. Гермиона потрогала свой лоб, на мгновение запаниковав, что не удалось избежать простуды. Она сглотнула слюну, затопившую язык, и ощутила колючий дискомфорт в горле. Гланды болезненно сжались, а потом снова распухли. Воспалительный процесс начал свой отсчёт.

Гарри встал со своего места и прошёл к задним партам. Грейнджер думала, что он решил поговорить с Дином и Симусом, но когда услышала обрывистый злющий голос, то резко развернулась.

— Мне глубоко поебать, что там хочет эта мозгоправка, — Драко даже головы не поднял на Гарри. — Можешь так и написать в этом треклятом эссе.

В классе стало тихо. Гермиона невольно сжала палочку, предположив, что сейчас самое время обороняться. Она привыкла к этому ощущению. К угрозам в голосе. Это стало неотъемлемой частью их жизней. Но, вопреки всему, Гарри пожал плечами, развернулся и спокойно ответил:

— Понял, так и напишу.

Казалось, не только все присутствующие остались в недоумении, но и сам Малфой, который перестал водить пером по бумаге. Гермиона знала, что ругань с кем-либо в школе для Гарри теперь считалась бесполезной тратой времени и нервов. Зачем, если это можно проигнорировать?

Окна резко захлопнулись от появившегося в дверях Аберфорта.

— Я вижу, вы уже подружились. Раз так, то начнём, — он прошёл мимо рядов, оставляя за собой густой запах терпкого табака. Казалось, даже от бороды исходил дым только что выкуренной сигареты. — Кто назовёт мне сложных существ, с которыми можно столкнуться и против которых не действует ни одно заклинание? — он выдержал паузу и закатил глаза, когда Гермиона подняла руку. Но он решил дать шанс ответить другому студенту. — Лес рук. Так и думал… Мистер Малфой?

Головы синхронно обернулись на Драко, который всё так же, не отрываясь от пергамента, вырисовывал линии. Молчание затягивалось. Кто-то даже шикнул в его сторону. В последнюю секунду, когда Дамблдор уже хотел спросить другого человека, Малфой ответил:

— Вампиры.

Гермиона заметила, как он скривил рот, будто что-то проговаривая себе под нос. Длинная чёлка закрывала весь лоб и падала на глаза, не давая возможности увидеть его взгляд. Она подавила в себе желание обстричь эти пряди к чертям, тем самым наказав его — чтобы не было больше возможности прятаться за волосами. Грейнджер хотела видеть, что он чувствовал. Видеть, что ему плохо, что он страдал, так же, как она. Как и они все.

— Похвально, — заключил профессор, вычерчивая на доске тему урока. — Быть может, вы ответите, как с ними можно бороться?

— Никак, — скучающе продолжил он. — Либо сдохни, либо превратись в такого же урода.

Гермиона не выдержала. Она подняла руку и, не дождавшись, встала с места, отвечая на вопрос чётко и без запинки.

— В случае столкновения с вампиром, простой человек или волшебник не сможет ему противостоять, это может сделать только такой же бессмертный, — она скребанула ногтем по кутикуле, ощущая оторванный кусочек кожи. — Можно только бежать или аппарировать.

Дамблдор кивнул и попросил всех открыть учебник на нужной странице. Грейнджер на секунду обернулась, чтобы просто посмотреть. Просто убедиться, что он всё так же сидел уткнувшись лицом в пергамент. Но её взгляд впечатался в его глаза как в бетонную стену. Со всего размаху.

Его взгляд — нечитаемый. Пустой. Он никакой. Безликий и безрукий. Словно стекло — прозрачный. И от этого Грейнджер стало так жутко, словно она посмотрела в чёрный капюшон смерти. Что могло произойти, чтобы Драко стал таким…

…мёртвым.

Она видела смерть. Она чувствовала её кожей. Она чувствовала страх каждой забившейся пеплом порой. Она знала, что такое война, боль и потери. Но даже у неё не было такого взгляда, как у Малфоя. Сердце тяжело забилось, и Гермиона чётко поняла, что эти серые стеклянные глаза видели и заглядывали туда, куда ей даже и не снилось.

***

«Гермиона, у меня всё хорошо, как и у всех нас. Париж такой красивый, жаль, что ты не видишь его моими глазами, и я…»

Она резко свернула письмо. Сколько раз она его прочла? Десять? Двадцать? Сдерживаясь от желания взять красную ручку и перечеркнуть все грамматические ошибки Рона, только для того, чтобы стало легче. Будто наказывая его за это.

Но легче не было.