Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

— Спасибо, — она погладила её по макушке, и сова вылетела из арочного окна.

Пенси уже на выходе вдруг резко остановилась и обернулась. Её волосы немного завились от влажности.

— У него пропала надпись?

Можно было не уточнять, о чём она спрашивала. Грейнджер лишь покачала головой и заметила, как Паркинсон нахмурилась.

— Как от неё избавиться?

— Ты должна просто подумать об этом и отпустить ситуацию, буквы сами исчезнут.

Пенси сделала решительный шаг в её сторону, закатывая рукав зелёного свитера. На предплечье всё так же чернели слова. Её рука подрагивала.

— Я всю голову сломала! — громко проговорила она. Досада чувствовалась в каждом слове. — Сколько бы я ни думала, надпись не пропадает!

Грейнджер посмотрела ей в глаза и вздохнула. Разговор был очень личным.

— Ты хочешь правдивый ответ?

— На тысячу процентов, Грейнджер!

— Если метка не пропадает, то ты сама этого не хочешь, — она заметила, как Пенси открыла рот, но не дала ей вновь заговорить. — Это древняя магия. Она изучала тебя много лет и послала того, с кем ты будешь счастлива. Слова не пропадут, пока ты сама серьёзно этого не пожелаешь…

Паркинсон опустила руку и облокотилась о стену, запрокинув голову назад. Её рот скривился в какой-то искаженной, ненастоящей улыбке. Злой и отчаянной.

— Салазар, это же чушь! Я и Поттер! — она говорила это будто сама себе. — Скажи ещё, что существует рубиновая омела, о которой вечно талдычит Лавгуд! Не бывает предрешённой любви!

— Пенси, я говорю лишь то, что знаю…

Слизеринка оттолкнулась от стены и прежде, чем быстро покинуть башню, бросила:

— Посмотрю на тебя, когда твоя рука расцветёт словами, от которых тебе станет так противно, что легче будет отрезать руку сектумсемпрой!

Гермиона смотрела, как девушка удалялась вниз по лестнице. Ей бы хотелось ответить Пенси, что она знала, каково это. Хотелось бы также закатать рукав и показать ей уродливые шрамированные буквы позора. Хотелось бы…

Но «грязнокровка» её личная боль. Ничья больше.

Она оставалась в совятне ещё минут десять, чтобы дать время Паркинсон уйти подальше, чтобы не идти дыша ей в спину. Гермиона насыпала совиных печений в кормушки, подлила воды в поилки и на прощание почесала голову чёрному филину, который оказался спокойней всех птиц. Он благородно ухнул и вновь закрыл глаза.

Грейнджер ступала в резиновых сапогах прямо по лужам, щедро утопая их в глубине. Шлёпая по воде как в детстве, она будто выплескивала из себя накопившиеся переживания. Так даже было веселей, пока Гермиона не замерла, заметив его спину.

Малфой стоял у стены школы, прямо у памятных табличек павших здесь людей. Грейнджер знала наизусть их расположение, потому что сама лично вывешивала их.

Люпин.

Нимфадора.

Снегг.

Фред.

Лаванда.

Драко стоял у таблички своей матери.

Ей не стоило вот так красться к нему. Не стоило. Но ноги сами ступали вперёд. Малфой лишь немного повернул голову, чтобы увидеть, кто нарушил его покой. Гермиона могла поклясться, что он ухмыльнулся. Она ещё раз обвела взглядом латунные таблички и имена на них, и как только остановилась на последней, то ахнула.

— Кто это сделал? — теперь Гермиона подошла к нему вплотную. Достала палочку и направила на табличку, которая была запачкана жёлтой краской.

Когда Грейнджер хотела произнести очищающее заклинание, она не заметила, как на её ладонь опустилась его горячая рука.

— Не надо, я сам…

За эту секунду она обожглась о его глаза, в которых не было больше того старого Малфоя, которого Гермиона помнила. Перед ней стояло нечто напоминающее оболочку Драко, внутри которого одна лишь копоть сдавленной боли.

Он подошёл к стене и вытянул руку вверх, всей ладонью стирая краску. Шепнул, и краска с руки пропала. Малфой вновь поднёс руку и стёр остатки; и вновь что-то прошептал. И почему-то ей казалось, что шептал он только ради неё. Если бы он сделал это молча, то напугал бы её, ведь магия должна рождаться из палочки…

Напоследок Драко обвёл выгравированные буквы пальцами, и Грейнджер увидела, как ветви куста, что рос внизу, поползли вверх и окутали табличку, будто защищая. Из зелёных бутонов показались, рождаясь на глазах, красные лепестки. Ещё мгновение, и они раскрылись в прекрасные розы.

— Очень красивые, — почему-то произнесла она.

Наверное, подходящий момент. Наверное, это то, что нужно было сказать именно сейчас. Наверное, это говорят, когда не находят других слов. Наверное…

Драко обошёл её стороной, и ей резко захотелось схватить его за руку. Просто такой момент. Просто скорбеть в одиночестве очень больно. Но Грейнджер решилась лишь позвать его по имени.

— Драко?

Он остановился. Гермиона даже заметила, как его руки сжались в кулаки. Господи…

— Ты всё ещё ходишь в хижину? — спросила она.

Драко молчал. Она кусала губу и ломала брови, чуть ли не выла внутри себя от досады.

— Ты ведь можешь пользоваться Выручай-комнатой. Так проще, и из школы не нужно выходить…