Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

«Твои приёмы запугивания на мне не сработают, говнюк».

Или потому что Малфою нравилось, что с ним не церемонились и не пытались выслужиться из-за фамилии. Блейз просто с ним дружил. По-честному. На равных.

И Пенси…

Ядовитая змея, которой также не удалось очароваться Драко в более глубоком смысле. Он как-то пытался (поспорил с Блейзом) сделать намёк, выпад в её сторону, чтобы ощутить свою силу, но после её:

«Не люблю блондинов…»

…отношения стали сугубо дружескими. Он чувствовал в ней «своего парня» — с её колким языком и пробивным характером. В ней было от мужчины больше, чем во многих учащихся здесь. Обмануться можно было лишь её привлекательностью, такой же холодной и острой.

Они не бросили его и не отвернулись даже после всего произошедшего.

Паркинсон взяла на себя все обязанности по организации похорон Нарциссы, пока Драко таскали по судам. Она сделала всё, как он хотел, чтобы попрощаться с матерью.

Когда гроб опускался в землю, их было трое. Пенси плакала беззвучно, уткнувшись носом в грудь Блейза, пока за их спинами стоял Малфой. Они не проронили ни слова в тот день. Драко закрыл фамильный склеп и больше туда не возвращался. Было стыдно, больше, чем больно. Не мама должна была там лежать… Не она…

Когда началась «ревизия» в мэноре после окончания судов, обязавших Малфоев оплатить долг, Забини увёз его в Италию.

Он просто взял его за руку и аппарировал прямо из зала суда в своё фамильное поместье, окружённое гектарами виноградников. Блейз спрятал Малфоя ото всех. От газет, от гнева и ненависти, летевших в него.

Они пили.

Много.

Часто.

Пили и выблёвывали.

Пили и выблёвывали…

Блейз — вино…

Драко — свою жизнь.

Пенси прервала их алкогольный трип своим появлением. Оглушила обоих и мощным ударом кулака привела в чувства. Ровно в челюсть…

— Больно? — спросила она и уже протянула руку к лицу Драко, но тут же откашлялась и убрала её обратно.

— В следующий раз я пойду с тобой, — Блейз улыбнулся. — Подстрахую. Вдруг шкаф опять упадёт…

— Устанешь страховать, — хмыкнул Малфой и перевёл взгляд на поднимающуюся Пенси. Она убрала пряди волос за ухо и оглянулась назад.

Блейз присвистнул.

— Он на тренировке, зря ищешь, — Забини посмотрел на Драко, пару раз вздёрнув брови, откровенно намекая на очевидное. — Может, тебе пора исполнить это твоё: «если я сейчас сяду на метлу, то ты…»

— То ты закроешь свой рот! — рявкнула Паркинсон. — Иначе в следующий раз не узнаешь, когда королева мозгошмыгов придёт в башню старост…

Драко пытался разделить настроение друзей, но получалось, честно говоря, так себе. Ему больно. Мышцы задеревенели, а на местах, куда сыпались удары, чувствовалось жжение. Такое тупое и острое. И ещё голова…

Он чувствовал, что скоро опять начнётся агония. Время уходить туда, где можно кричать без последствий. Где его отчаяние никто не услышит.

Друзья не знали о его секрете. Не знали многого. Он бы и не смог рассказать. Никому не смог. Слишком тяжёлая ноша для чужих плеч. Или же просто ему не хотелось во встречном взгляде видеть жалость, бьющую по коленям. Не хотелось быть слабым. Он никогда им не был.

Пока он выходил из замка, чувствовал сковывающую руку нить. Она напоминала ему, что время подходило всё ближе… время его обещания.

Когда это случилось?

Драко помнил, что в его проклятом доме, во время собрания пожирателей смерти. Тёмный Лорд, Беллатриса и его родители были свидетелями этой сделки. Именно так её прозвал Волан-де-Морт.

Сделка на его душу.

На его подчинение.

Этот ублюдок создавал армию. Любил — в самом извращённом смысле этого слова — эксперименты. Драко стал первым, второй же человек не прошёл испытания.

Он помнил его шепелявое:

«Прими это через боль! Чувствуешь эту силу внутри?»

Малфой чувствовал.

Каждый день чувствовал на себе круцио, зверства и кровь, которая не успевала засохнуть. Его пытали, чтобы наконец в нём родилось то, чего так желал их повелитель.

Магия, которую можно вершить без палочки и одной лишь силой мысли. Волан-де-Морт хотел иметь рядом с собой только лучших солдат. Оружие в его руках.

Зелья, что в него вливали перед пытками, ускоряли процесс принятия этой чёрной магии. Его поил через силу собственный отец.

«Ты обязан, Драко! Обязан быть сильным!»

Получалось хреново.

Яд, который попадал с зельями внутрь, поднимал температуру тела до возможного максимума. Шпарил огнём вены и разум. Он не знал — ему больно потому, что яд медленно убивал его или от того, что его пытали.

Он ненавидел себя и собственную жизнь, в которой ничего хорошего не было. Ничего, что он делал бы по собственной воле. С самого детства отец вкладывал в его голову устои, мнение и цели, которые были правильным для Малфоев…

Чистая кровь. Вечное превосходство фамилии и власть, которую они получат, находясь с Тёмным Лордом.

Драко смеялся. Сейчас максимальная власть для его отца — лечь спать на тонкий дырявый матрас Азкабана, в то время, когда ему позволят. Он желал ему смерти. Такой же мучительной, как и жизнь Драко.