Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Она не помнила, как вытянула руку. Не помнила, как произносила заклинание. Она помнила только собственные слова, которые стали пророческими:

Всё кончено…

***

Их не впустили в больничное крыло.

Ни в первый час, ни во второй, заставляя перебирать в голове самое ужасное. Самые страшные мысли. Она слышала плач Пенси. Навзрыд, прямо в грудь злющего Блейза, который сжимал плечи подруги и с силой прижимал к себе.

Ещё слышала сплетни ребят, которые столпились у лестницы.

Ей плохо.

Откровенно плохо.

Грейнджер не выдержала, поднялась на ноги и громко, яростно, срывая связки, выкрикнула:

— Вышли все! — она посмотрела на каждого. — Вам не стыдно хоронить их, ничего ещё не зная?

Невилл взял всё в свои руки и увёл толпу. Грейнджер оглушила коридор, на всякий случай. Они остались втроём. Просто замерли, глядя друг на друга. И каждый перебирал в голове свою правду.

— Зачем он это сделал? — дрожащим голосом спросила Гермиона слизеринцев. — Господи! Если бы я не успела. Если бы… вы слышали этот хруст? Зачем Малфой столкнул их с метлы?

Пенси, вытирая слёзы, сделала шаг вперёд. Её лицо вдруг исказилось в гримасе.

— Драко этого не делал!

— По-твоему, мы все слепые? — выкрикнула Гермиона, чувствуя, как дрожал голос. — Он душил его!

— Но он не скидывал Поттера! — сорванным, хриплым голосом встрял Забини.

Ей хотелось зажать себе голову и заорать — приступ тошноты и начинающейся истерики уже стояли на пороге. Ещё чуть-чуть, и она упадёт с панической атакой.

Всё далеко не кончилось.

Чёрт возьми, остались те, кто желал им зла.

Он не менялся. Он был прав. Малфой всегда был мудаком, и не дай бог — теперь ещё и убийцей.

Грейнджер возненавидела его с новой силой. До судорожного дыхания. До белых костяшек на сжатых кулаках. Она ненавидела его.

Дверь распахнулась, и Макгонагалл вышла вместе с Аберфортом.

Гермиона метнулась к ней.

— К-как он? Как Гарри?

Директор положила руку на её плечо. И в эту секунду Грейнджер чуть не упала в обморок.

— Он без сознания. Сотрясение, разрыв лёгкого, перелом ноги и руки, — женщина посмотрела на Блейза и Пенси, которые так же ожидали ответов. — Мистер Малфой пришёл в сознание. Он сломал ключицу, получил сотрясение и…

Она прикрыла глаза.

— Что? — Пенси схватила директора за руку. — Что с ним, не молчите же!

— Его стопа… Помфри делает всё, чтобы ткани срослись обратно… прогнозы неутешительные. Драко может потерять ногу.

Мысль ужасающая. Окутывающая с головой. Мокрая насквозь и насквозь разорванная, как его нога. Память резанула воспоминанием — как стопа отделяется от ноги, как Драко кричит, привязанный к стулу…

Пенси резко трансформировала платок в какой-то тканевый пакет и отбежала в сторону, чтобы склониться и выблевать всё услышанное.

— Вы можете идти, им нужен отдых, — произнёс Аберфорт.

Гермиона обессилено упала на скамейку, глядя на то, как Забини, обняв Паркинсон, уходил вместе с профессорами. Она поймала взгляд Минервы, которая, обернувшись к ней, так по-матерински сочувствующе на неё смотрела.

Это больно.

Чертовски.

Она потеряла счёт времени, глядя в одну точку, забившись в угол. Спрятавшись за колонной, она наблюдала за больничной дверью. Ей хотелось выдрать её с корнями, чтобы забежать туда и собственноручно задушить его.

Грейнджер напоролась на собственную доброту, которая скатилась в глупость. Напоролась острыми кольями прямо в живот. В ноги, в кости, в голову. Всюду. Насквозь. По диагонали. Поперёк. Везде были предупреждения.

Только почему она не прислушивалась к ним?

Малфой сам предупреждал её, говорил о том, какой он монстр.

А ей казалось это пылью в глаза…

Дура. Дура. Господи, какая дура!

Надо было сразу сказать Макгонагалл о том, что ему не место здесь. Не место. Рассказать о его даре, чтобы его вышвырнули за ворота. Оставили подыхать где-то там… за чертой…

Он сам ведь хотел?

Сам хотел сдохнуть!

Так почему Гарри?

За что он хотел утащить его с собой…

Гермиона задержала дыхание, когда увидела, как дверь открылась и оттуда вышла Помфри, как аккуратно она её прикрыла за собой. Грейнджер поняла, что женщина пошла в свою комнату и вернётся проверять больных чуть позже…

У неё есть время. Есть, и она им воспользуется.

Девушка сняла туфли и, выглянув из-за колонны, на носочках подкралась к двери. Оглушила пространство, чтобы Помфри не услышала скрипа, и вошла внутрь.

Они лежали рядом, справа в ряду, отделённые ширмой.

Гарри, перемотанный почти всем телом. Закутанный в одеяло, с голым торсом, он лежал хрипло дыша. Гермионе больно от этого звука. Больно, понимая, как трудно давался вдох уцелевшим лёгким.

Она нагнулась к другу, рассматривая его совсем близко, осторожно касаясь его щеки пальцами. Обвела ссадины, нашла в волосах кусочек травы и через стон сняла его, крепко зажав в кулаке.

Посмотрела вперёд, на ширму, за которой лежал тот, кто это сделал.

Шаг.

Второй.

И вот она смотрела на него с неприкрытым отвращением.

Драко спал. Или делал вид — ей всё равно. Его нога загипсована. Пахло костеростом и едкими мазями. Она тихо подошла к нему, остановилась у изголовья и совсем не испугалась, когда его веки открылись, и их взгляды встретились.