Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Грейнджер подбежала к креслу, схватила кофту и быстро натянула её на себя, скрывая послание.

Она нервно улыбнулась. Губа дёрнулась вверх, как какой-то тик. На внутренней стороне век уже отчётливо выжглось первое слово на её руке. И она очень жалела об этом. Просто потому, что много думала об этом.

Гермиона не хотела знать, что за послание вытатуировалось на предплечье. Не хотела обязывать себя ожиданиями, когда кто-то произнесёт слова и окажется её судьбой. Тем напоминанием, что с ним она будет счастлива.

Она жалела об этом.

Жалела, что сыграла в игру Флер.

Грейнджер прекрасно понимала, что надпись можно стереть, когда очень захочешь этого. Можно забыть, как страшный сон, и просто встречаться с тем, кем хочется.

Просто сейчас…

Совсем — не вовремя. Совсем не этого хотелось.

Она солгала подругам о том, что очень устала, зашторила балдахин на кровати и заглушила пространство, оставаясь с мыслями наедине.

Сердце.

Бедное сердце…

Бейся уже, блять, работай!

Гермиона попыталась заставить метку исчезнуть. Она напряглась, думая об этом.

«Просто пожалуйста… пропади…»

Кончик палочки осветил тёмное пространство. Гермиона согнула локоть и медленно, боже правый, медленно закатала рукав, вырывая из горла выдох…

Теперь она знала всё. Теперь буквы сложились в слова. Теперь ей ни чем не выкурить из головы эту фразу. Господи…

Как же не вовремя…

Совсем не о том хотелось думать…

Совсем не до любви…

***

На травологии Гермиона стояла рядом с Тео, который оказался недурным собеседником и партнёром по заданию. Они по очереди передавали друг другу перчатки, учась отделять шипы от жалящего плюща.

Тео высокий, и ей приходилось немного задирать голову, когда она просила его о чём-то. Ей не удалось сдержать улыбку, когда Нотт в очередной раз так удачно пошутил. Не удавалось не расслабиться в его присутствии. Не удавалось избежать взглядов в их сторону.

Подруги всем всё рассказали. Похвастались о том, что у неё появилась метка, ещё за завтраком. Грейнджер сохраняла молчание, не желая об этом разговаривать. И теперь на уроке все эти взоры, направленные на них, были оправданы. Все ждали, когда же Тео произнесёт то самое. То заветное, написанное на её руке.

— Они смотрят, потому что мы громко смеемся, — шепнул он, наклоняясь чуть ближе к ней. — Или потому, что я слышал о новостях о тебе…

Гермиона задрала голову, встречаясь с ним глазами. Она сжала губы и закатила глаза. Парень понял её намёк и вскинул руки.

— Понял. Не будем об этом…

— О чём?

Между ними встал Блейз, распихнув их плечами. Закинув руку на шею Нотта, он притянул его к себе.

— Не разбивай мне сердце, дружище, не говори, что и вы стали соулмейтами…

Гермиона схватила оторванный шип со стола и несильно ткнула им в кардиган Блейза. Тот театрально ахнул, пытаясь увернуться от второй попытки.

— Я просто поинтересовался! — хохотнул он, и тут же стал извиняться перед профессором, но всё равно получил наказание. — Потом поговорим.

Когда они вновь остались наедине, Тео, записывая результаты в тетрадь, не отрываясь от текста, спросил:

— Какую курсовую ты выбрала для выпуска?

— Трансфигурация, а ты? — она смотрела на его кудрявую макушку, пока он не поднял взгляд.

— Зелья. Слизнорт меня обожает, — засмеялся он в ответ.

— Он обожает любого одарённого ученика, не обольщайся, Тео.

Он выпрямился и, подперев стол бёдрами, развернулся к ней. В его взгляде читалось удивление.

— Вот это было больно. В самое моё сердце, прямым выстрелом! Как ты можешь так ранить?

Это был флирт. Самый что ни на есть настоящий, неприкрытый флирт.

Она чувствовала это. Чувствовала на себе его взгляды. Чувствовала, как он прощупывал почву под ней. Девушки такое сразу замечали. А здесь Тео даже не старался изворачиваться. Это было приятным дополнением урока. Мимолетным весельем, которым Грейнджер воспользовалась. Отвлеклась.

— Внимание всем! — профессор Стебель похлопала в ладоши. — Запомните, мы отделяем шипы от плюща, так как эти два составляющих имеют разные магические свойства. Если сорвать жалящий плющ и добавить его неочищенным в зелье, самое малое, что может произойти, это отравление. В худшем случае — смерть.

Гермиона делала вид, что слушала профессора. Даже глядела в пергамент и записывала то, что уже знала, игнорируя взгляд Нотта. И когда она вписала это на лист, перечитав и проверив на ошибки, вдруг нахмурилась.

Прочитала ещё раз.

И ещё.

Пока всё не поняла.

Грейнджер подняла взгляд, ища за огромным столом того, кому этот взгляд предназначался…

Малфой стоял с Забини и, кажется, вообще ничего не делал. Просто крутил в руке стебель, рассматривая его.

«Два составляющих имеют разные магические свойства…» — крутились слова профессора.

Гермиона застыла, и взгляд её остекленел. В такт сердца и шуму в классе, мысль крутилась и крутилась, а Малфой, будто почувствовав на себе взгляд, сразу нашёл того, кто так испепелял его.

Стало трудно дышать.

Колокол предупредил о конце занятия, и Грейнджер, бросив всё, быстрым шагом обошла ребят и схватила холодную кисть, крепко сжимая на ней пальцы.

Он не сопротивлялся.

Он не задавал вопросов.

Он просто следовал за ней.