Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Такого уговора не было. Грейнджер думала, что татуировку они перенесут на кого-то другого, но не на неё, Мерлин!

— Не думаю, что ты вправе торговаться, Малфой, — она сглотнула.

— Теперь уже Малфой? — ухмыльнулся он, стягивая с себя рубашку и поднимаясь на ноги. При этом он не сводил с неё глаз. Господи. — Неужели ты думала, что я о своём недуге кому-то рассказывал? Мои друзья ничего об этом не знают. Лишь одна надоедливая гриффиндорка сунула свой нос куда не надо и узнала мой небольшой секрет. Сама виновата.

Она не выдержала первая. Не выдержала этого напряжения в его глазах. Слишком неожиданно. Слишком не при таких обстоятельствах…

Гермиона прокашлялась, отошла ко второму креслу и села в него. Склонившись к сумочке, она делала вид, что что-то там искала. Но нашла его туфли, которые приблизились почти вплотную к креслу. Резкий рывок головы вверх, и она смотрела на него снизу. На то, как Малфой медленно, будто заранее давая ей понять, что намерен сделать, упёрся ладонями в подлокотники, заставляя Гермиону отклониться назад, практически вжаться в спинку.

Господиблятьбоже.

Она не смотрела в глаза. Куда угодно, но не в них. И это не страх. Это простая защита. И почему-то зрение запечатлело длинные полосы шрамов на его груди и боках. Она знала их происхождение. От чего-то стало стыдно.

— Ты покраснела, — заключил он.

— Ты полуголый и навис надо мной, — стрельнула она правдой, но добавила: — Покраснела от холода, пока шла.

— Не обольщайся, ты не в моём вкусе.

Она сглотнула слюну и чуть было не оттолкнула его от себя, когда Малфой ещё сильнее наклонился, чтобы… чтобы просто взять с тумбы перо. Господи…

Он отошёл на пару шагов назад, развернулся и оглядел комнату, остановив взгляд на разбитом зеркале. Взмах руки, и комнату заполнил звон стекла, скрябающего по полу. Осколки зеркала, разбросанные вокруг, поплыли обратно, склеиваясь друг с другом, туда, где и должны находиться.

Гермиона рассматривала его спину. Поджарый торс и округлые дельты на плечах. На предплечье — метка, и ни намёка на что-то другое. Да, определённо, у него не было кодовой фразы соулмейта.

Тянуло.

Она моментально прикусила язык от мыслей, отвлекая себя. Это какая-то шутка, чёрт возьми.

— Ответь мне, — он посмотрел на неё прямо в зеркало, не оборачиваясь, — зачем ты помогаешь мне, что ты хочешь взамен?

— Ничего! — ответ был слишком быстрым. — Ничего не нужно, просто… просто я всегда сую нос не в свои дела, ты прав, — солгала она, просто чтобы сменить вектор разговора. — И я не хочу, чтобы ты умер.

Гермиона чувствовала, как начало щекотать в голове. Нет. Нет. Нет. Она подорвалась с места.

— Не смей проникать в мою голову!

— Тогда скажи мне правду, Грейнджер, — он развернулся и подошёл ближе, складывая губы в узкую полоску. Он раздражён. — Ничего «просто так» не бывает! Я, блять, не вчера родился!

— Мне ничего от тебя не нужно, Малфой! — она толкнула его в грудь от обиды. — Я просто пытаюсь помочь! Уж представь, что не все предлагают свою помощь в обмен на что-то!

Молчание окутывало их. Сердце стучало в висках. Она видела, как часто вздымалась его грудь. Как сильно он себя сдерживал от злости.

— Тогда раздевайся, Грейнджер.

И будто кто-то перекрыл путь к кислороду. Она подавилась от его слов. От двусмысленности, которую сама же и придумала. Чёртова метка на предплечье! Это всё она. Она тянула…

Господи.

От его взгляда стянуло в районе позвонков. Мурашки покрыли шею. Дыхание медленно возвращалось, хотелось жрать воздух большими кусками, настолько внезапно ударила одышка.

Татуировку можно перенести на другого человека. Потом перенести и на следующего. Она убеждала себя, что так и сделает. Храбрилась, не желая отступать. Никогда так не делала. Не сейчас. Не при нём.

— Отвернись, — гордо выскользнуло изо рта.

Малфой хмыкнул, оголив кромку белых зубов. Закатив глаза, он всё-таки отвернулся.

Есть выход. Есть. Вот он. Послать всё к чёрту и уйти, сломать всё то, что сама же и построила.

Но…

Грейнджер не сломала и не ушла. Отвернувшись, она потянулась пальцами к пуговицам на рубашке, которые предательски быстро подчинялись. Одна. Вторая, третья. Заколдованная метка Малфоя даст много магических чернил. Что рисовать? Что она вообще делала? Господи.

Отец однажды подшучивал над ней. Говорил, что очень ждёт её переходного возраста, пирсинга на лице и татуировок на теле… вот только его не было.

Оно наступило сейчас.

Она уронила улыбку, посмеявшись про себя, когда в спину прилетел вопрос.

— Что у тебя написано на предплечье, не могу прочитать. Не видно.

Резкий оборот головы и прижатая к груди рука, чтобы закрыть слова, которые он однажды произнёс. Малфой всё так же стоял к ней спиной, но смотрел на неё через отражение в зеркале. Боже.

Гермиона осталась полураздетой, но оставила один рукав надетым, скрывая от его глаз метку. Вторую половину рубашки она натянула на грудь.

— Что будем рисовать на тебе? — он обернулся, игнорируя её безмолвное возмущение, но не смотрел на неё, когда подошёл к тумбе, открывая чернильницу и заглядывает в неё, убеждаясь, что смесь на месте.