Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)

Его ненависть к этому. К ней. К поцелую, который хотелось содрать шершавой бумагой, до крови, до мяса, лишь бы не чувствовать её запах на себе.

И самое худшее из этого — боль притупилась. Вмиг. В тот самый момент, когда он взял на себя инициативу. Впился в ответ, как зверь, который хотел разгрызть артерию, почуяв запах крови.

Немыслимо.

Невообразимо.

Нелепо и абсолютно безвкусно.

Как будто это был не поцелуй, а какой-то выпуск агрессии. В неё. Внутрь. От себя…

— Драко?

Он резко раскрыл глаза. Посмотрел на Блейза, который уже сидел в одиночестве. Он даже не слышал, когда ушёл Нотт.

— Это не моё дело, но… — замялся друг. — Как ты это сделал?

Он смотрел прямиком куда-то вниз. На его закатанный рукав рубашки, где должна привычно находиться выжженная чёрная метка. Но предплечье пустое, гладкое, без единого намёка на прошлый позор.

— Свёл… — просто ответил он. — Нашёл в книге.

Блейз округлил глаза и растянул губы, выбеляя улыбку.

— Я рад за тебя, дружище! — он хлопнул его по плечу. — Забудь о прошлом, к чёрту его!

— К чёрту, — улыбнулся Драко.

Блейз огляделся. Убедившись, что их никто не услышит, нагнулся ближе к нему и шёпотом спросил:

— Тут это… Тео спрашивал, что у тебя с Грейнджер. Ты её как-то за руку схватил и увёл. Было непохоже, чтобы она брыкалась. Вот он и хотел знать, что у тебя с не…

— У меня с ней абсолютно ничего нет. Можешь ему так и передать. Я просто передал ей просьбу Макгонагалл, — солгал он. Почти идеально. Почти…

Забини прищурил глаза, вглядываясь в него.

— Ну, да… — протянул он. — Вот и я про то же… ты же её не выносишь… с какого курса?

Продолжать было бессмысленно. Малфой отрубил разговор, словно топором маленькую щепку, у которой не было шанса.

— Пойду покурю…

Забини махнул рукой, совершенно неудовлетворённый. Драко знал, что вскоре друг опять попытается возобновить разговор, а он вновь попытается его оборвать. Таков Блейз. Ему нужно знать всё. И в подробностях, если дело касалось женщин.

Он вышел из общежития, игнорируя то, как запуганно с ним здоровались первокурсники, которые сталкивались с ним у входа.

Его сторонились. Боялись.

И все старались это не показывать, потому что школьные правила гласили о долбанной толерантности после войны к таким, как он. К таким, чьи родители были на «неправильной» стороне. А его боялись ещё больше, потому что он был непосредственным участником…

Он ненавидел пресмыкающихся лицемеров. Которые молчали, но в любой удобный случай могли воткнуть в него нож. И ещё раз. И ещё. Столько раз, сколько захочется, пока дыхалка наконец не порвётся от недостатка воздуха в лёгких, так как там будет только гнев и ненависть к нему.

Чёрт…

Он остановился только тогда, когда в лицо ударил сильнейший ветер. Здесь никого. Здесь пусто. Астрономическая башня идеальное пристанище одинокого, курящего человека. Можно выветрить мысли.

Драко прищурился, прикусив фильтр сигареты, и мысленно поджёг её. Втянул грудью вишнёвый дым. Странно, но это единственное, за что он не ненавидел Мортиферу. Это она научила его курить.

«Можно ненавидеть мир, — говорила она. — Но ненавидеть мир с полными лёгкими дыма ещё прекраснее».

В тот день он взял протянутую сигарету. И чуть было не выблевал из себя весь обед, потому что было отвратительно. Глотку обожгло, когда он резко втянул в себя дым.

«Всему тебя учить нужно… смакуй это. Растягивай. Как будто ты наблюдаешь за своей жертвой из укрытия. И всё то время, пока ждёшь, у тебя есть только это…»

Тогда она закинула сигарету в зубы. Драко видел, как она поднесла зажигалку к лицу. Как блеснул огонёк в отражении её чёрных лакированных ногтей. И Мортифера сделала глубокий, длинный вдох.

«Вишнёвые?» — спросил он тогда.

«Мой любимый вкус…» — ответила она, делая очередную затяжку.

У него потянуло по ту сторону рёбер от воспоминаний, обжегших память. И ничего с этим он поделать не мог.

— Мистер Малфой?

Драко обернулся через плечо и заметил в дверях Ангру, который, закутавшись в меховое пальто, чересчур нелепо выглядящее на нём, подошёл ближе к Малфою.

Варрис остановился рядом, схватившись за перила, и уставился вперёд, на тёмный лес.

— Когда я учился на первом курсе, — начал мужчина, — мы с друзьями запускали отсюда бумажных птиц. Просто спорили, чей журавль или голубь долетит до леса.

Драко хмыкнул. Они делали с Блейзом и Теодором то же самое, когда были маленькими. Наверное, это школьная традиция, переходящая из поколения в поколение.

Малфой потянулся за пачкой, раскрыл её и протянул Ангре. Тот, приподняв бровь, улыбнулся в знак благодарности, выудил сигарету и прикурил её от палочки.

— И чья же птица победила? — спросил Драко чисто из вежливости.

— Всегда побеждала Минерва и её «полярная утка», — он растянул губы, выдыхая дым из носа, прищурившись от никотина. — Подумать только, ей понадобились недели, чтобы сконструировать из трёх листов пергамента утку размером с ладонь. Я только спустя годы понял, в чём секрет её победы.

Драко успел прикусить язык прежде, чем вырвалось «и в чём секрет». Потому что Варрис сам же и ответил. Он пристукнул пальцем по тлеющей сигарете, сбрасывая пепел.