Два лета

Я знаю, что в этом году Хью здесь нет. Накануне вечером между сообщениями Руби я листала инстаграм. Хью выложил фотку Эмпайр-стейт-билдинг и подписал, что он в Нью-Йорке, в гостях у двоюродного брата. Социальные сети — очень удобный инструмент для сбора сведений о предмете обожания, при этом разговаривать ни с кем не надо.

Я направляюсь к лоточникам, минуя парней, торгующих светящимися палочками и американскими флажками — ерундой, которую мы с Руби всегда покупали и к концу вечера выбрасывали. У одного из лотков я заказываю хот-дог с добавками — горчицей, кетчупом, соусом релиш и высокой горкой жареного лука. Еще беру большую колу и, чтобы уже вконец разориться, ванильно-шоколадное мягкое мороженое в вафельном рожке. Расплачиваясь, я обнаруживаю в кошельке евро, и меня охватывает печаль. Жалко.

Стараясь ничего не уронить, я несу свою добычу к скамейке. Сначала уминаю хот-дог, наслаждаясь знакомым солоноватым вкусом. Как-то мы с Руби съели каждая по два хот-дога, а потом была вареная кукуруза, мороженое и сладкая вата, и мы еще удивлялись, почему всю ночь болели животы. Я улыбаюсь этим воспоминаниям, тоскую о прошлом и пью колу. Уже собираюсь приступить к мороженому и тут замечаю двух маленьких девочек со светлыми волосами. Наверное, сестрички; босые, они между сосен делают колесо.

Мелькают их зеленоватые от травы ступни, девочки падают и хохочут. Одна вскакивает и несется к лоткам, кричит на ходу что-то про корн-доги, другая бросается за ней, все еще смеясь.

Я пытаюсь проглотить ком в горле, запив колой, но не могу. Мы с Руби были теми девочками. Были. Прошедшее время. Время прошло, но я застряла в Сосновом парке. Внезапно становится противно и грустно: мне почти шестнадцать, руки липкие от потекшего мороженого, рот в кетчупе, как у маленькой. Здесь, в парке, нет моих ровесников. Здесь дети, как Радж, или старики, как мистер Фитцсиммонс. Руби поняла раньше, чем я: нам здесь больше не место.

— С Четвертым июля, Хадсонвилл! — объявляет со сцены мэр Розен-Тайсон, и я встаю. — Мы с супругом очень рады приветствовать вас…

Я выбрасываю остатки мороженого в мусор и колу туда же. Пробиваюсь сквозь стекающуюся в парк толпу и снова сажусь на велик, размышляя, где мне место. Какое-то угрюмое любопытство гонит меня вперед, и вот я на Арджайл-роуд. Арджайл считается у нас в городе модной — это из-за огромных дорогих домов в несколько этажей. Этим вечером дома похожи на белых слонов, спящих под бледно-оранжевым небом.

Слона Скай Оливейры обнаружить нетрудно: к почтовому ящику привязаны серебристые воздушные шары, а со двора доносится громкая музыка. По усыпанной гравием дорожке идут несколько ребят из школы.

Дом Хью Тайсона через дорогу от Скай. В Хадсонвилле все в общем-то знают, кто где живет. (Я даже баловалась наблюдением за Хью — проезжала на велосипеде как бы между делом мимо его дома по выходным.) Впрочем, если бы он не был сейчас в Нью-Йорк-Сити, на вечеринку к Скай его бы все равно не пригласили: он недостаточно популярный. Хотя Руби с Элис ведь идут, так что кто знает… Видимо, все возможно в этом перевернувшемся с ног на голову мире.

Медленно слезаю с велосипеда. Что я задумала? Мне жарко, я вся в поту, ноги болят от долгой езды на велосипеде. Чувствую, что пряди выбились из хвоста. Должно быть, выгляжу ослепительно. Не может быть и речи о том, чтобы просто войти во двор, да мне этого и не нужно. Я не такая смелая и не такая глупая. Но чего-то мне все-таки хочется. Наверное, взглянуть. Увидеть. Может быть, разобраться.

Я стараюсь как можно тише везти велосипед по гравию. Крадусь на цыпочках, будто я вор и меня могут в любой момент поймать. Мне удается обойти дом и встать в тени двух больших кустов. Затаив дыхание, я пытаюсь рассмотреть двор. Переживать было нечего — на меня никто не смотрит. Все слишком увлечены праздником (судя по всему, великолепным), чтобы думать о какой-то девочке, которая подглядывает, притаившись на задворках.

Играет живая музыка, повар (похоже, профессиональный) жарит стейки и креветки. Девушки в облегающих блестящих платьях и в босоножках на высоких каблуках осторожно ходят по ухоженному газону, ухватившись за руки парней, у которых волосы уложены гелем. На длинном столе возвышается красно-бело-синяя башня из кексов и красно-бело-синяя башня из пирожных макарон, а также миска с чипсами — из них, видимо, было трудно сделать башню.

Ну да, на мгновение я соглашаюсь с Руби и Элис, которым так хотелось попасть сюда. Любому захочется. Будто заглядываешь в страну чудес, где другая жизнь, все красивые и ухоженные, едят стейки, а не хот-доги. Скай Оливейра с парочкой клонов позирует для фото. Все трое в одинаковых позах: рука на бедре, голова чуть набок, длинные волнистые волосы переброшены на одно плечо, легкий наклон, не слишком широкая улыбка. Жутковато! У меня вдруг возникает желание достать сотовый и снять эту картинку. Снова вспоминаю курс фотографии тети Лидии и чуть улыбаюсь сама себе.