Два лика времени

Банкир удовлетворенно кивнул, поднялся и направился к двери. Уже на выходе обернулся и напомнил: - И постоянно держите меня в курсе.

Оставшись один, господин Эгор вытер вспотевший лоб платком, открыл дверцу сейфа и извлек початую бутылку свиянки. Дрожащими руками набулькал полный стакан и, не поморщившись, залпом выпил. Нелегко дался ему разговор. На высокого тана Бора работали бандитские группировки практически всей страны. Бандиты доплачивали полицейским, но и требовали, в ответ, реальной помощи. Не найти похитителя нельзя, это может стоить не только служебного места, но и головы.

Тан Эгор тяжело плюхнулся в кресло. Всего три дня! Сыщики уже доложили: следов нет, или они чем-то обработаны. Отпечатки пальцев также отсутствуют. Из показаний охранника известно, похититель действовал в перчатках. Свиянка теплым комом прошла по пищеводу и провалилась в желудок, главу столичной полиции слегка отпустило. Три дня не так уж мало, целая армия сыщиков и следователей поставлена на уши. Неужели не поймают? В кабинет вошел секретарь с очередным донесением. Следом полицейские ввели неряшливо одетого человека, в котором хозяин кабинета признал бомжа, которого недавно задержали за бродяжничество. Отсидев две недели, тот клятвенно обещал больше не попадаться.

- За что меня взяли? - испуганно говорил он. - Я порядок не нарушал, прикорнул себе на лавочке!

- Рассказывай, что видел, - велел сопровождавший полицейский.

- Ночью холодновато было, а меня мошка кусать принялась. Она обычно летом свирепствует. Всю спину искусала.

- Короче! - нахмурился тан Эгор. Мужчина испуганно замолк, потом, поняв, что бить не будут, продолжал:

- Слышу, кто-то по улице идет.

- Кто это был?

- Старик какой-то, с сумкой в руках. Шел от банка в сторону улицы Рядников.

- Вот и ниточка появилась, - хозяин кабинета удовлетворенно потер руки.

К великому его сожалению, ниточка на этом обрывалась. Сыщики с ног сбились, искали не только старика, но и сумку. Таких сумок в городе оказались сотни. Пенсионер как в воду канул. Спустя три дня в столице сменилось все полицейское руководство. На место главного полицмейстера назначили его зама, тана Баруса.

Город кишел полицейскими и агентами в штатском, а я, посмеиваясь, продолжал работать на площади Художников. Зарабатывал неплохо, на жизнь хватало. Позже узнал, что мне изрядно повезло. Номера купюр, которые закладывали на долгое хранение в банковские сейфы, тщательно переписывались, уничтожались эти списки, только когда деньги попадали к адресату. Транзитный мешок никто не открывал и не переписывал, можно было хоть сегодня отдать военным сто тысяч. Но я не торопился. Вряд ли, конечно, меня спросят, где взял такую сумму, но лучше немного подождать.

На площади у меня образовалась постоянная клиентура. Я писал портреты в манере, которой здесь еще не знали, а также псевдообъемные картины, выходившие лучше, чем у конкурентов. Очень скоро я стал почти знаменит. Иной раз одно единственное полотно приносило мне сотню банов.

Время от времени со мной связывался Умник, ныл и стонал, переживал, что бессмысленно висит на орбите над мертвой планетой в отрыве от меня, которого должен лелеять, холить и беречь. Мне его даже жалко стало. Невидимый барьер по-прежнему оставался непреодолимым препятствием для любой материи, кроме субпространственных волн связи. В случае чрезвычайной ситуации он не мог теперь воспользоваться гравитационным щупальцем.

- Ты вполне можешь меня оберегать, - сказал я, чтобы хоть немного его успокоить.

- Каким образом? - удивился он.

- Помогай советами, я всегда буду чувствовать, что за мной стоит один из самых могучих интеллектов вселенной.

- Спасибо, Петр, - ответил он растроганно, - обращайся в любой момент, всегда готов помочь.

Что ж, буду иметь в виду. Компьютер в моей голове на несколько порядков уступает корабельному в скорости вычислений и доступном объеме информации. В ручном режиме я мог открыто скачать с корабельного архива все, что касалось военных технологий. Но теперь мне это было не нужно. Ош, и только Ош! Я должен его найти. Хотя понятия не имею, что ему скажу, и чем все это закончится.

В один из теплых летних дней на площади Художников остановился роскошный автомобиль, из которого выбралась молодая симпатичная блондинка с надменным выражением на лице. Следом показались несколько слуг, женщин и мужчин. По площади пронесся приглушенный шепот. Сосед мой, бородатый художник и скульптор, тан Маркуц, вытаращив глаза, уставился на блондинку.

- Кто это? - спросил я.

- Танна Алина, дочь папаши Бора, - потрясенно сказал он. По его тону стало ясно, подобный визит случился здесь впервые. Интересно, что ей понадобилось? Блондинка проследовала через площадь и остановилась передо мной. Она долго разглядывала псевдообъемное изображение моего кота Буськи, который остался на Земле. Зверюга симпатичный, серый, с белыми лапами, большой умильной мордой и белым галстуком. Я его написал в одной из коронных расслабленных поз.