Два лика времени

Автобиографические приключения я оформил в виде фантастической повести, которую назвал "Дела Творца нашего". Рукопись уже неделю, как была закончена, и только "банковское дело" помешало отдать ее в редакцию. Рассказывалось в ней том, как Творец направил на планету своего ангела с заданием предотвратить мировую войну. Ангел поступил так же, как и я. Написал статью о танках, затем про убежища, однако оказалось, что этого недостаточно. Ангелу пришлось испортить часть ужасных бомб, устроить взрыв на химическом заводе и запустить в кинематограф документальный фильм об ужасах грядущей войны.

Я не сомневался, в редакции журнала "Дорогами фантазии" рукопись оторвут с руками. Благодаря Умнику, я был уже весьма известным раскрученным писателем. Тем не менее, писательская деятельность в обозримом будущем вряд ли могла принести мне сотню тысяч монет. Журнал печатал сокращенные версии произведений, сообщая читателям, что в каком издательстве книга выйдет полностью. Пока еще не издали ни одной, обещали через год-полтора. Типографии были перегружены выпуском военной специальной литературы, справочниками и энциклопедиями. Так что, приличного гонорара я дождусь не скоро, если дождусь вообще. Приняв облик пожилого маститого писателя, я оставил рукопись у редактора. Забегая вперед, скажу, повесть "Дела Творца нашего" произвела в обществе настоящий фурор.

Глава двадцать седьмая

Повезло мне с нишей живописи. Главное, конечно, не столько деньги, сколько удовлетворение от хорошо сделанной работы. Благодаря полученным в школе навыкам я зарабатывал на порядок больше, чем любой из художников с площади. Не говоря о тружениках заводов и фабрик.

Однажды утром Марна заявила, что сегодня мы идем на вечер поэтов. Ее пригласила любительница поэзии, одна из клиенток, которую моя драгоценная обшивала. Работать на фабрику я ее не пустил, вот она и взялась шить для соседей и постепенно приобрела в нашем районе у женщин немалую популярность. Я поинтересовался, кто будет выступать? Оказалось, ожидается знаменитость, поэт, печатающийся в литературном журнале "Звездный свет".

- Эрус Сильный, - сказала Марна, - говорят, у него замечательные стихи.

- Сильный, это имя?

- Ну, что ты, псевдоним.

Идти на этот вечер мне не очень-то хотелось. В век предвоенной лихорадки и всеобщего упадка культуры вряд ли можно услышать что-то действительно интересное. Унылая планетка, ни тебе футбола, ни хоккея, ни воздушного кроссинга. Ничего подобного земным Олимпиадам. Из интеллектуальных игр одна только карточная, "ом". Музыка нудная, спектакли, за редким исключением, скучные. Руки до всего не доходят, я бы им задал! Так и тянет всколыхнуть сонное царство! Я задействовал компьютер и вскоре получил на выходе вполне приличный перевод моего любимого стихотворения старинного поэта и писателя Бунина "Одиночество", как нельзя более подходящего к данной эпохе. К сожалению, концовку компьютер перевести не смог, не отыскав местного аналога слову "собака", заменить которое было нечем. Не удалось сделать этого и мне, не было здесь домашних собак, а те животные, которые использовались полицией для выслеживания преступников, в данном случае, не годились. Бестолку промучившись, я решил, что-нибудь придумаю по дороге.

Выделываться по поводу одежды не пришлось, Марна сказала, что вполне сойдет та, что есть.

Подвальчик, где проходил вечер, выглядел довольно-таки уютно. Вместо электрического освещения горели многочисленные свечи, создавая в полумраке интимную обстановку. На импровизированной трибуне уже читали стихи, на мой взгляд, жалкое их подобие, с претензией на гениальность. Мы устроились за свободным столиком. Народу было немного, половина столиков остались свободными. Нам принесли кувшин с соком, кружки и печенье.

- Тебе здесь нравится? - спросила Марна. Похоже, она была в восторге.

- Забавно, - ответил я, в это время на трибуну поднялся очередной поэт, плохо выбритый, в засаленном пиджаке, штаны вытянуты в коленках. Они, похоже, были ему коротковаты. Типичный представитель рабочего класса. Я собирался высказаться по поводу его затрапезного вида, но в это время Марна толкнула меня локтем.

- Эрус Сильный! - прошептала она. - Говорят, у него дома собирается весь литературный бомонд.

Мне почудился запах его давно немытого тела. Тан Эрус продекламировал:

Оружие я б уничтожил,

Пустил корабли на дно,

Солдат на ноль перемножил,

Чтоб мир наступил давно.

Бомбы проклятье планеты,

Армии ей не нужны,

Были бы счастливы дети,

Не зная кошмаров войны.

"Этот поэт рупор рабочей партии пацифистов!" - с удивлением подумал я, отметив некоторую корявость слога. Или у него что-то не так с размерностью? Впрочем, содержание перевешивало недостатки. Пацифистов безжалостно преследовали и рассаживали по тюрьмам на обоих континентах.

Марне стихи понравились, о чем она немедленно мне сообщила.

- Жаль, я не прихватила цветы, - посетовала подруга, - непременно бы его отблагодарила!