Два окна на Арбат

Стоило появиться женсовету, как тут же появились и сигналы. Это уж всегда так: будет сырость — будет и плесень. Первый сигнал подала сама Леокадия Аркадьевна. Собственно, он у нее уже давно был наготове. Сигнал был на гражданку Сыромятникову из 27-й квартиры. Сыромятникова женщина незамужняя, и в субботу у нее в комнате, как гласил сигнал, находился посторонний неизвестный мужчина, который к тому же купался в ванной. Личность мужчины установить не удалось, поскольку, приняв ванну, он выбыл в неизвестном направлении.

На очередном заседании женсовета было решено обзавестись своим печатным органом и выпустить «Вилы в бок женщинам», где заклеймить поступок Сыромятниковой через посредство карикатуры с ядовитой подписью в стиле басни. Карикатура была поручена Леокадии Аркадьевне. За ядовитую подпись взялся сам Рагнед Кузьмич, имевший, как уже говорилось, некоторый поэтический опыт.

«Вилы в бок женщинам» удались. Около них останавливались поголовно все. Особенно нравился листок детям старшего возраста. Леокадия Аркадьевна натурально изобразила тот момент, когда гражданка Сыромятникова трет спину непрописанному и неустановленному гражданину.

Подпись под карикатурой была исполнена в басенной, почти лафонтеновской манере:

Кумушка Лиса в ванне общей мыла
Заезжего Бобра.
Лиса, знать, совсем забыла,
Что в нашем ЖЭКе делать это никому нельзя.

Оскорбленная Сыромятникова пошла жаловаться. Она доказывала, что так называемый «заезжий Бобер» вовсе никакой не бобер, а родной ее двоюродный дядя из Бобруйска. На что председатель домкома Смуров ей сказал:

— Хорошо. С Бобром мы решим. А вам, гражданка Сыромятникова, надо активнее участвовать в общественной жизни. Общественная жизнь — это школа. Предлагаю возглавить секцию материнства и младенчества. Покажите свое общественное лицо, завоюйте авторитет честным трудом на благо народа. Давайте работайте.

Сыромятникова наотрез отказалась показывать свое общественное лицо и еще погрозилась за оскорбление пожаловаться в печать.

— Иди, иди в печать, — злорадно сказал ей Рагнед Кузьмич, — там тебе шею намылят, без галош домой прибежишь.

Оставшись наедине с Рагнедом Кузьмичом, председатель домкома Смуров сказал ему:

— Ты, Рагнед Кузьмич, к критике снизу прислушивайся. Этому нас с тобой учат. К этому призывают. Сигнал, конечно, надо проверять. Иначе мы на неприятности можем нарваться. Скажут: а где внимание к живому человеку? О внимании тоже забывать нельзя. И этому нас учат. И к этому призывают.

И тут же по своему обыкновению Смуров вынес деловое предложение по кадровому вопросу:

— Слушай, а твою соседку, гражданку Залетникову, нельзя на это дело — на материнство и младенчество — выдвинуть?

— Агриппину Львовну? Держи карман шире. Будет она тебе без денег спину гнуть на общественных началах! Торговая бабочка.

— Хорошо, но у нее дочка есть. Может, ее? Надо смелее выдвигать молодежь. Этому нас учат. К этому…

— Хе-хе-хе! — мелко затрясся Рагнед Кузьмич. — Дочка-то незамужняя, а ты ее на материнство и младенчество двигаешь. Кадры надо знать, товарищ Смуров. Этому нас тоже учат.

Вопрос о руководстве секцией материнства в ЖЭКе № 257/14 остался пока нерешенным.

Зато к критике снизу Рагнед Кузьмич прислушался.

— Глаз не спускать с этой Сыромятниковой, — сказал он членам женсовета, — все факты за ней теперь проверять досконально и тут же актировать.

Если с жильца не спускать глаз, нужные факты обязательно обнаружатся. Особенно когда этого очень хочется. Будет столовая — будут и мухи. К концу второй недели на жиличку Сыромятникову имелись самые выигрышные факты. Не факты — алмазы. И все они были немедленно заактированы в следующем виде: