Два с половиной человека

От её взгляда горит висок. Мне не нужно повышенное внимание от лучшего следователя, с кем мне доводилось работать. Я бросаю на неё быстрый взгляд и проговариваю:

– Тебе не кажется, что всё в этой истории слишком гладко?

– Господи, Власов! – хмыкает она. – История проста как божий день! Жила-была девочка Рита с проблемной головой, вешала всем лапшу на уши, ненавидела брата. Возможно, маменька просто любила больше старшего сына… Девочка Рита ревновала родителей к брату. Теперь нам этого не узнать, пока мы не найдём Туманову. Девочка убила брата. Выросла. Убила родителей и мужа…

– Вот и я говорю, – перебиваю её. – Слишком складно. На данный момент Туманова находится в бегах, и ей прекрасно удаётся прятаться от следствия. Какой смысл ей подставляться и подсовывать фальшивое видео?

– У психов своя логика. Нам не понять.

– Нет, Гель, что-то здесь не так, – отмахиваюсь я. – У нас есть информация от двух сторонних женщин. Тебя не смущает, что они словно говорили о разных людях? Неужели ты думаешь, что ребёнок пяти лет отроду способен переключаться? Играть разные роли?

– Да здравствует биполярочка, – бросает Власова. – Тут и думать не о чем. Надо Туманову искать. Я не понимаю, почему ты не хочешь признавать очевидное! Преступница явно больна, и неизвестно, кто станет её следующей жертвой…

Внезапно она замолкает и шумно выдыхает:

– Власов! А ты уверен, что это не она пробралась в твой дом?!

Я не могу сдержать смешок:

– Уверен, Гель. Уж девчонку от парня я в силах отличить.

– Ты уверен?

– Абсолютно, – усмехаюсь в ответ.

А сам представляю ниндзя-матрёшку, вразвалочку крадущуюся по чердаку: аппетитная попка назад, грудь и круглый пузик вперёд. И прыскаю со смеху.

Ангелина смотрит на меня вопросительно, но я лишь качаю головой.

Поздним вечером я высаживаю бывшую жену около её дома, обговариваю планы на завтра и проверяю свой дом на следы нежданных гостей.

А потом наконец держу курс туда, где дожидается моё сердце.

19. Ярослав

Уже слишком поздно, и тётя Нюра встречает меня в халате с ружьём наперевес. Я посмеиваюсь, но выдыхаю с облегчением. Оставить Риту с тёткой было правильным и, по сути, единственным возможным решением. Я наскоро ужинаю, выслушивая подробный отчёт. Во сколько встала, сколько раз ела, а сколько – гуляла. Во сколько был отбой.

У тётки не забалуешь, но коли уж попал в число её любимчиков, то задушит заботой. Сейчас я даже рад, что забота живенькой старушки перекинулась с меня на Риту. Им обеим это пойдёт только на пользу.

В маленькую комнатушку пробираюсь тихо. Скидываю брюки и свитер, но футболку оставляю. Не хочу перепугать повязкой спросонья. Ритка беспокойно крутится, выискивая самую удобную позу для сна, и я укладываюсь рядом.

Мне кажется, что она и не спит вовсе. Но девушка никак не реагирует на моё присутствие, ёрзает, ёрзает по постели, пока не упирается в меня животом, не забрасывает на меня ногу и не обнимает одной рукой.

Я расслабленно притягиваю её повыше и целую макушку, вдыхая запах волос. Удивительно, насколько он стал тонким, сливочным. Я усмехаюсь от своих мыслей: вероятно, Рита наполняется молоком! Прислушиваюсь к своим ощущениям: смущает ли? Беспокоит? Чувствую ли брезгливость? Хоть единое сомнение в неправильности происходящего?

Ни черта подобного! 

Её интересное положение вызывает во мне лишь незнакомый ранее трепет и волнение. Я преисполнен ожиданием. Мне хочется укрыть их от всего мира, сберечь, сделать жизнь лучше, комфортней, надёжней. Наверно, это и есть любовь.

Закрываю глаза, устраивая ладонь поверх круглого животика и получаю приветственный пинок от Пузожителя.

– Папа вернулся, – сообщаю ему шёпотом, пробуя на вкус абсолютно новое звание.

И мне, чёрт возьми, нравится! Меня переполняет гордость. Меня распирает от чувств.

Здесь, в ночной тишине, рядом с ними, я снова в гармонии с собой и целым недружелюбным миром вокруг. Я спокоен. Счастлив. Да я просто чёртов везунчик!

Так и засыпаю с блаженной улыбкой на губах.

А просыпаюсь от того, что упругая попка упирается прямо в изнывающий от желания член. Хочу отстраниться, но Рита пятится и жмётся теснее.

– Ты вернулся! – хриплым ото сна голосом говорит она. – Я думала, приснилось…

– Я вернулся, матрёшка. Обещал же, что вернусь, вот и приехал сразу. Как только смог.

– Я так скучала, Яр! – ластится ко мне изо всех сил.

Мне тоже необходим телесный контакт с ней. До боли. До зуда в ладонях. И это не про вздыбленную плоть.

– Ты будешь смеяться, – прыскает Ритка. – У меня проснулся дикий голод. Думала, не дождусь тебя.

– Ты о чём это? – с подозрением спрашиваю у неё.

– Я о том, что у беременных женщин, оказывается, имеются неслабые потребности по части секса.

– Которые вспыхнули вот прям сейчас? – усмехаюсь ей в макушку.

– Это ты меня такой делаешь, – сердито говорит Ритка, разворачиваясь в моих руках. – Ты приходишь во мне во снах, делаешь меня влажной, возбуждённой, а потом просто исчезаешь. Вот что тебе, жалко задержаться? Ты представляешь, насколько сильно у меня там всё изнывает? Я словно никак не могу насытиться, хочу ещё и ещё.