Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами Том I. До и После

Она родилась в январе 1795 г. и на момент переноса ей еще и 14 лет не исполнится. И в новой истории она может стать второй российской мишенью матримониальной охоты Наполеона Бонапарта, одержимого идеей иметь наследника для своей не унаследованной, а созданной собственным воинственным пылом и амбициями короны, которая нашими стараниями теперь раскинется на огромном пространстве трех континентов. С одной стороны, теперь будет поменьше проблем уговорить его подождать до достижения совершеннолетия потенциальной невесты. Ведь, по сути дела, и выбора у него иного в ситуации, которая должна возникнуть (тьфу, тьфу), нет, и торопиться теперь особенно некуда. Ну и столько супер срочных дел и в Африке и в Америке предстоит порешать – пока ведь точно не до свадьбы будет. Но бороться с его идефикс – неодолимым желанием продолжения собственной династии – лучше только до определенного предела. Дальше будет взрыв с непредсказуемыми последствиями.

И что здесь сложного, можете вы спросить? Подождали, сколько нужно, и выдали Анечку со всеми полагающимися церемониями. Но… мой внутренний голос, достаточно развившийся в процессе написания этой серии, упорно такому развитию ситуации противится. Давайте посмотрим – почему?

В старой истории, когда Император в первый раз обратился к «венценосному российскому брату» именно с этим предложением в 1809 г. (после заключения Шенбруннского мира с Австрией и официально объявленного развода с императрицей Жозефиной), его уже била дрожь нетерпеливого ожидания. И на размышление об ответе семье Романовых было выделено очень мало времени: два раза по 10 дней. Все понимали сложность ситуации, ни мать, ни брат отдавать эту еще совсем молоденькую овечку на съедение волку не хотели, но боясь негативных последствий, лихорадочно искали приемлемый выход. А в это время графа Коленкура, который тоже торопил события, всюду встречали с распростертыми объятиями, давали в его честь приемы и балы. В своих донесениях в Париж он хвастливо писал о том, что пользуется дружбою и полным доверием русского Императора и всей семьи.

После 20 прошло еще 15 дней, и Александр, наконец, решился на ответ: «Я не могу, Ваше Величество, возражать матери, которая все еще неутешно оплакивает безвременную кончину двух своих дочерей, умерших от слишком ранних браков. Я знаю, что Ваше Величество торопится, и это понятно: заявив Европе, что Вы желаете иметь детей, Вы не можете ждать более двух лет, хотя единственным препятствием к браку, усматриваемым Императрицей-матерью, является лишь возраст Великой княгини Анны». И разгневанный Наполеон, делая вид, что ничего особенно не случилось, переключает свое внимание на Австрию. Да и Талейран не устает ему нашептывать на ухо, что невеста от Габсбургов – это вещь со знаком качества и историей! А вот от Романовых – даже и близко не стояла. Но уже приняв решение, Наполеон продолжает зондировать ситуацию в Петербурге.

А там великая княжна Анна Павловна к шестнадцати годам превратилась в стройную, привлекательную, грациозную, прекрасно воспитанную и образованную барышню. Вот как писал о ней посол Франции в России, граф Огюст де Коленкур в секретном донесении Императору Наполеону: «В январе 1810 г. великая княжна Анна вступит в свой шестнадцатый год. Она высока ростом для своих лет, у нее прекрасные глаза, нежное выражение лица, любезная и приятная наружность и, хотя она не красавица, но взор ее полон доброты. Нрав ее тих и, говорят, очень скромен. Доброте ее отдают предпочтение перед умом. В этом отношении она совершенно отличается от своей сестры Екатерины, слывшей несколько высокомерной и решительной… Она уже умеет держать себя как подобает взрослой принцессе и обладает тактом и уверенностью, столь необходимыми при большом дворе». И далее добавляет, зная, что в первую очередь может интересовать Наполеона: «По словам лиц, посещающих двор ее матери, она физически сформировалась вот уже целых пять месяцев. Великая княжна Анна походит на мать и все в ней обещает, что она унаследует ее стать и формы. Известно, что Императрица Мария и поныне, несмотря на свои пятьдесят лет, представляет из себя готовую форму для отливки детей».

По внешнему виду Марии Австрийской такого заключения не сделать, но поезд уже ушел. Таким образом, прошлая история второй раз прошла мимо возможности закрепления русско-французского союза брачными узами.