Два солдата из стройбата

Трасса новым днём опять оказалась непростой. Снова было много камней, а сама почва попалась глинистая. Петров решил во что бы то ни стало закончить норму пораньше и с утра так припустил, что к обеду прошёл метров восемь или даже девять. Глина хоть и была тяжела, но лопата вгрызалась в неё легко и выносила на бруствер, почти не рассыпая, весь выкопанный кусок. Петров отметил свою утреннюю расторопность: в битве за орудия труда, случавшейся каждый день после развода возле инструменталки, ему удалось захватить хорошую, острую, с крепким черенком лопату. Нередко тот, кому удавалось отбить с утра приличный инструмент, уже имел некоторую гарантию выполнения нормы, и горе тому, не обладавшему достаточными бойцовскими качествами воину, которому выпадал жребий работать тупой или сломанной лопатой.

Обед, привезённый на точку, был скудноват: жидкий борщ и недоваренные макароны как бы с мясом. Зато Петрову удалось урвать увесистую горбушку, – половину он съел с обедом, а другую половину сунул в карман – подкрепиться вечером, когда станет совсем невмоготу. Для этих же целей с завтрака был заначен небольшой кусок сахара, ждавший своего часа в нагрудном кармане рядом с двумя замусоленными «бычками».

Обед немного воодушевил Петрова, и сразу после команды сержанта он побежал продолжать работу. Глубокие слои почвы оказались более тяжёлыми и вязкими, дело пошло медленнее, но Петров не унывал. Часа через два он позволил себе небольшую передышку – скурил один «бычок» и чуть пососал облепленный табачными крошками кусок сахара. После перекура работа несколько ускорилась, и Петров был почти уверен, что сделает норму даже до сумерек. Правда, довольно часто в земле попадались камни, но они были не особенно крупные, во всяком случае, Петров хоть и с трудом, но всё же одолевал их. Издалека он поглядывал на соседей, – вроде бы они двигались наравне.

Деревья шумели где-то наверху, в глубине чащи куковала кукушка. Солнце уже не светило сбоку, пятнами освещая затемнённый подлесок, а пронизывало лес по прямой, быстро уходя за горизонт на западе.

Было ещё светло, когда Петров закончил работу. Он скурил последний «бычок», съел половину оставленного с обеда куска хлеба, очистил от глины лопату и пошёл по трассе к траншее Половинкина. Тот врылся в землю почти по грудь. Значит, думал Петров, подходя к нему, копать малышу ещё с полметра. Молча Петров запрыгнул в его траншею, так же молча протянул товарищу оставшийся кусок хлеба, повернулся к нему спиною и вонзил лопату в глинистую землю. С полчаса они сосредоточенно работали, потом на бруствере появился сержант Круглов, нормировщик Зотов и ещё несколько солдат. Покуривая, они с интересом наблюдали за копошащимися в траншее людишками. Петров с Половинкиным, не глядя на них, резво махали лопатами, выбрасывая землю и мелкие камни…

Вскоре работа была закончена. Парни вынырнули из траншей, отряхнулись, почистили травой сапоги и направились к сборной площадке. Почти вся рота уже собралась. Половинкин с Петровым хоть и выполнили норму в числе последних, всё-таки не оказались самыми последними и не задержали роту. Ещё человек пять из разных взводов колотились на трассе.

По дороге в лагерь Петров ощущал подъём и воодушевление. В кузове «Урала» он даже не задремал по своему обыкновению.

В лагере солдаты быстро поужинали и разбрелись по своим палаткам. Одновременно с командой «отбой» сержант Круглов зажёг спичку. «Последний дрючит полы», – угрожающе сказал он. Воины стремительно разделись и поп а дали в койки. Спичка догорела, и последним оказался узбечонок Файзиев. Он со вздохом сунул голые ноги в сапоги, взял веник, нарезанный из елового лапника, и с обречённым видом начал мести земляной пол.

Петров мгновенно уснул.

Разбудили его лёгкие тычки в плечо и неприятный свистящий шёпот. Открыв глаза, в свете едва освещающей палатку лампы Петров увидел громадные чёрные глаза Файзиева и его ощерившийся рот, который настойчиво шептал что-то, хлопая губами, словно в замедленной съёмке. «Вставай, Петров, – испуганно взывал узбечонок. – Вставай, товарищ сержант вызывает!». Ничего не понимая, Петров поднялся. Не одеваясь, вышел на «взлётку». Навстречу ему встал с табурета сержант Круглов, подошёл почти вплотную и молча ударил в лицо. Петров упал. Сержант верхом сел ему на живот и ещё раз с остервенением ударил слева. Секунду подумал и саданул справа, целясь в висок. Петров потерял сознание. Сержант встал и, пнув его напоследок носком сапога, направился к своей койке. Испуганный узбечонок пытался спрятаться за цилиндром буржуйки…

Очнулся Петров от холода. В спину тянуло льдом земляного пола. Он встал и побрёл в умывальник смывать кровь. Вода текла еле-еле. Умывшись, Петров добрёл до палатки и прошёл вдоль коек. Сержант Круглов спал на спине, вольно раскинувшись. Половинкин свернулся на своём втором ярусе клубочком. Файзиев, лёжа на животе, сопел в тощую подушку. Петров с трудом улёгся и почти сразу уснул…