Два цвета

В и т а. Нет, Валя, я тебя ни в чем не виню. Я просто хочу разобраться. Что помешало нам быть вместе? Я не знаю, откуда это в тебе. Но ты придумал себе какую-то броню, какой-то заслон от всего, что происходит вокруг. Только дело, только то, что тебе нужно. Но эта броня, она не пропускает воздуха. Ты боишься, что люди отберут у тебя что-то, но ведь они и дают. Так жить нельзя. Ты себе не позволяешь быть самим собой. Поэтому плохо и тебе, и твоим близким. Ты сказал, что вот я ушла, тебя не было рядом, а я только потеряла время. Нет, Валя, нет. Вчера ночью, у реки, я спустилась к мосткам. Сижу. И такое на меня нашло — не дай бог никому… Не хочется вспоминать. А потом вышел из своего дома бакенщик, стал возиться с лодкой. А я стала вспоминать… все, все. Вспомнила ребят из порта, девчонок, с которыми работала на стройке, Володьку Зотова. Он привел меня сюда потому, что ему хотелось, чтобы я стала художником. Вспомнила твоего отца, которого уже нет… Ты всегда говорил, что я фантазерка. Да, наверно. Но там, на мостках, на какое-то мгновенье мне показалось… Ладно, ты не поймешь, как могут помочь люди, даже если их нет рядом. Но мне захотелось писать. Впервые за все это время. Да, Сима, он хочет, чтобы я вернулась. Но я не вернусь. Я не могу вернуться.

Вбегает  И г н а т.

И г н а т. Валерий Николаевич, уймите Стаську, я не хочу, чтобы была драка.

Вбегает  С т а с и к, за ним Л е л ь к а.

С т а с и к. Проси у него прощения!

Л е л ь к а. Стасик, не трогай его, ничем он меня не обидел.

Вбегают  О л я, Л ю б а, Ю л я  и  М и ш а.

О л я. Игнат, Стаська прав, извинись.

И г н а т. Лелька здесь ни при чем. Твой Стасик просто ревнует.

С т а с и к (бросается к Игнату). Подлюга!

Лелька держит Стасика. Стасик вырывается, вновь бросается к Игнату.

В а л е р и й. Стаська, перестань!

С т а с и к. А чего он издевается над Лелькой, довел до того, что Лелька институт бросает! Он в глаза называет его бездарью и ничтожеством, а этот болван только хихикает.

О л я (Игнату). Ты унижаешь его человеческое достоинство.

И г н а т. Бред. Лелька, я унижаю тебя?

Л е л ь к а. Нет, он меня не унижает.

С т а с и к. Ты помолчи. Я с Лелькой сидел на одной парте. Я сам у него сдирал задачки по физике. Бывало, Лелька?

Л е л ь к а. Ну, было…

С т а с и к. На приемных в институте получил все три пятерки по математикам. Я вру?

Л е л ь к а. Ну, это было раньше…

С т а с и к. А теперь пресмыкаешься перед этой сильной личностью? (Бросается к Игнату.)

И г н а т. Валерий Николаевич, успокойте его.

Я ш а (берет под руку Стасика, отводит в сторону). Спокойно. Возьми себя в руки. Бей словами. Слово — самое острое оружие. Давай.

С т а с и к. Я ненавижу его! Гад!

Я ш а. Не то, Стасик!

С т а с и к. Он как чума! К кому ни прикоснется — поминай, как звали. «Наука — для сильных»!.. А сильный у нас только один — Игнат Радченко! Что ты сделал с Лелькой?!

И г н а т. Валерий Николаевич, объясните ему, что наш институт не для хлюпиков. Если на то пошло, я говорил Лельке — не бросай. Он сам решил. Сам?

Л е л ь к а. Сам.

И г н а т. И хорошо, что он понял это сейчас. Потом было бы хуже…

Л е л ь к а. Конечно. И так три года даром пропали… А вообще-то ничего страшного… Только вот как матери сказать? Не решаюсь — она расстроится. Все говорили, что я способный, она верит, что я стану ученым. А если правду сказать… я бы не хотел уходить из института. Я мог бы пересдать, но… вряд ли стоит.

С т а с и к (Игнату). Лелька не уйдет из института. А если скажешь ему хоть слово, сам вылетишь!

М и ш а. Понял?!

И г н а т. А ты иди целуйся в лифте!

Л ю б а. Зачем смеешься над ними? Они любят друг друга, а ты… хвастаешься, что никто не заставит тебя жениться до тридцати лет… а пока, конечно, наука требует собранности… У тебя нет времени… на сантименты, ты действуешь с девушками иначе…

И г н а т. Что ты от меня хочешь? Я тебе обещал что-нибудь?

О л я. Игнат?!

Л ю б а. Нет. Что ты можешь обещать, если у самого за душой ничего нет?

И г н а т. Наши отношения здесь ни при чем. Речь идет о Лельке! Возможно, у него есть способности. Но если он сам не может решить, оставаться ему в институте или нет, надо уходить. Валерий Николаевич, ну, скажите вы им, что такое наука. Вы сами говорили — наука не для слабых. Современный ученый — это прежде всего человек сильной воли.

С т а с и к. Вот-вот! Воля! Кричишь о сильной воле. А воля — это заставить Лельку стать человеком, а не топтать его ногами. Я тоже за сильную волю. Но по-настоящему сильные люди всегда добры! Они любят людей!

И г н а т. Красивые слова. Но мы живем в двадцатом веке. Это век атома, и ты увидишь, время покажет, кто ему нужней — те, которые занимаются делом, или сентиментальные болтуны. Я не верю, что эти люди способны дать что-нибудь науке. Время без жалости их сметет.