Два выстрела во втором антракте

— Никак нет, ваше превосходительство, телеграмма еще не прибыла, — ответил поручик, вытягиваясь в струнку. — Видимо, какая-то заминка на линии, такое случается. Господин подполковник у себя, сейчас я о вас доложу.

— Хорошо, поручик, доложите, — милостиво разрешил приезжий. — Да не забудьте, скажите подполковнику, что я прибыл по именному поручению сенатора Трусевича. Уж о нем-то, о его комиссии он должен знать. И со мной следователь по особо важным преступлениям ротмистр Зверев.

— Сию минуту! — произнес Стодольский. — Все передам, как вы сказали. Извольте, господа, присесть.

Он скрылся за дверью. И не успели приезжие осмотреться и сосчитать до десяти, как дверь кабинета отворилась и адъютант почтительно пригласил их войти.

Хозяин кабинета подполковник Кулябко встретил гостей у самой двери. Это был высокий, стройный, молодой для его должности человек с довольно красивым лицом. Портили это лицо только беспокойно бегающие глаза.

— Мне крайне неудобно, ваше превосходительство, — обратился он к статскому советнику, — что я не организовал встречу вашего превосходительства и господина следователя. — Тут последовал поклон в сторону второго из гостей. — Но произошла техническая накладка, я не был извещен…

— Ладно, это все пустяки, — махнул рукой статский советник. — Да ты садись, подполковник, в ногах правды нет. А нам требуется полная правда, таково желание государя. Сюда вот садись, напротив меня.

С этими словами гость уселся за стол для совещаний и хозяину указал место по другую сторону стола. Тот сел, стараясь держаться естественно, как будто ничего не произошло и его только что не выгнали из собственного кресла. Спутник статского советника Угрюмова, жандармский ротмистр, уселся сбоку от хозяина кабинета, почти за его спиной.

— Тебе, как я полагаю, уже известно о том, что государь именным повелением создал специальную сенатскую комиссию для расследования злодейского убийства премьер-министра, — начал Угрюмов. — Возглавил комиссию Максимилиан Илларионович Трусевич — человек весьма известный и опытный, в недавнем прошлом глава Департамента полиции, тебе он знаком. Мне главой комиссии поручено выехать в Киев и провести расследование на месте. Понятно?

— Да… конечно… — промямлил Кулябко.

— Вот и хорошо, что понятно, — продолжил статский советник. — Потому что в этом деле вообще мало понятного. Каким образом известный полиции преступник проник в театр на представление, где присутствовал государь? Каким образом он смог пронести с собой оружие? Почему ни государя, ни премьера никто не охранял? Вот вопросы, на которые мне хотелось бы получить ясные и исчерпывающие ответы.

— Я сейчас… сейчас отвечу! — воскликнул глава киевской охранки. — Во-первых, хочу вас заверить, что это неправда, будто высоких особ никто не охранял. Я лично…

— Что?! — грозным голосом произнес статский советник. — Что значит «неправда»? Ты что, хочешь сказать, что я тут враньем занимаюсь?

— Нет, ваше превосходительство, я не хотел… не думал… — лепетал хозяин кабинета. — Только агенты были расставлены! Четверо в партере, и еще в ложах… Я сам лично присутствовал, наблюдал… Это случайность, трагическая случайность…

— Как это — «случайность»? — спросил Угрюмов. — Ведь ты знал, что террорист придет в театр! Ты сам выписал ему пропуск! Сам вложил в его руки оружие!

— Нет! Зачем вы так? — воскликнул Кулябко, ломая руки. — Я не вкладывал! А что пропуск — это да, моя оплошность. Но ведь Аленский обещал мне настоящего террориста показать, приезжего! Точнее, приезжую! А я ему доверился! И потом, господин Стрекало так распорядился, чтобы Аленского пропустить…

— Постой, не спеши так, — остановил приезжий начальника охранки. — Какую приезжую? И что за Стрекало тебе приказы отдает? Расскажи все по порядку, не спеша.

— Извольте, — кинул Кулябко. — Значит, студента Богрова мы давно разрабатывали. На сотрудничество он сам пошел, весьма охотно, и денег за это не брал, так что выходила экономия средств. Дали ему агентурную кличку Аленский. Полтора года мы сотрудничали, и за это время он сообщил нам массу полезных сведений — и про эсеров, и про максималистов, и про анархистов. Можно сказать, с его помощью мы эту нечисть в Киеве повывели. Но в последние две недели Аленский начал нервничать. Заявил, что революционеры, которые еще в городе остались, его подозревают. И вроде даже вынесли ему приговор. И для исполнения этого приговора в город должна приехать некая девица. Поэтому он хочет спешно скрыться, уехать за границу. Я против такого шага не возражал. Но тут в конце августа, буквально за три дня до приезда в город высочайших особ, ко мне явился некий господин, который представился как Георгий Петрович Стрекало. Он подтвердил, что в город действительно должна приехать известная террористка по кличке Ванда, которая имеет приказ убить Аленского, а также совершить покушение на государя.

— А этот господин Стрекало показывал какие-то документы? Объяснил, кто он такой?