Два выстрела во втором антракте

Спустя минуту он уже входил в переполненный зал. Преобладала здесь, конечно, молодежь: студенты, учащиеся гимназий (тщательно это скрывавшие — посещение лекции подозрительного поэта начальство вряд ли одобрило), молодые приказчики, служащие. Место Дружинина находилось довольно далеко от сцены. Не успел он сесть, как занавес раздвинулся и на сцене появился невысокий человек с шевелюрой рыжих волос и такой же бородкой клинышком. Он заметно прихрамывал, но двигался при этом легко и стремительно. Публика встретила знаменитого поэта громкими овациями. Он отвесил поклон и сразу, без предисловий, начал читать:

Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали…

В зале, где только что перешептывались и даже громко разговаривали, сразу воцарилась тишина. И Дружинин понял, почему: в том, как знаменитый символист читал стихи, было нечто гипнотическое.

Закончив читать стихи, выступающий объявил тему лекции: «Поэзия как волшебство». Говорил он еще более необычно, чем читал стихи: непрерывно бегая по сцене, пританцовывая, не произнося фразы, а, скорее, выпевая их. И хотя говорил он нечто не совсем ясное — о мистическом воздействии поэтических текстов, о небесной музыке стиха, — зал молча внимал.

Однако в перерыве выяснилось, что не все зрители были в восторге от выступления поэта. Дружинин услышал приглушенный разговор, доносившийся с ряда, который находился перед ним. Там сидели двое: черноволосая девушка, очень молодая и очень хорошенькая, и молодой человек в тужурке студента-медика; его лицо показалось капитану смутно знакомым.

— Пойдем, Тася, мы еще успеем на второй акт, — говорил студент, обращаясь к своей спутнице. — Мне надоело слушать эту белиберду; все «грезы», да «розы», да «музыка как смысл»…

— Да ну тебя, Миша, — отвечала девушка. — Ты ничего не понимаешь в новой поэзии! И что хорошего в этой твоей опере! Мы этого «Фауста» уже пять раз слушали! Сколько можно? И потом, там наверняка нет билетов…

Дружинин услышал имена: «Тася», «Миша»… А потом ключевое слово «Фауст» — и вдруг понял, кто именно сидит рядом с ним! Он наклонился чуть вперед и произнес:

— Простите, что обращаюсь, не будучи знакомым… Вы, случайно, не Михаил Булгаков?

— Да, это я, — ответил медик, поворачиваясь к незнакомцу. — А вы кто?

— Инженер Дружинин, — ответил капитан. — Я о вас много слышал… от ваших товарищей по гимназии. От Гдешинского, Богданова… Они говорили о вас, как о замечательном рассказчике и выдумщике. Так что рад лично познакомиться. Я слышал, вы хотели бы направиться в оперный театр?

— Да, меня эта болтовня раздражает, — сказал студент. — Я бы лучше еще раз «Фауста» послушал. Только Тася права: сейчас билетов наверняка уже нет…

— О, это как раз не проблема! — воскликнул инженер. — У меня есть знакомства в администрации театра, и я легко устрою, что вас пропустят на свободные места. Так что если хотите…

— Конечно, хочу! — воскликнул Михаил. — Пошли, Тася!

Жена, как видно, привыкла во всем подчиняться своему мужу. Она со вздохом встала, еще раз окинула взглядом сцену, и они направились к выходу.

На улице капитан, призвав на помощь все, какие имелись у него в памяти, сведения о гимназических и студенческих годах великого писателя, пустился расспрашивать его об «общих знакомых», а также о его планах на ближайшее будущее.

— Ну, какие планы, — отвечал Михаил. — Вот через пять лет закончу курс, получу практику… Заработаю денег, и отправимся мы с Тасей путешествовать. Больше всего в жизни люблю путешествовать. Так хочется побывать в Италии, Франции…

— А вы уверены в своем медицинском призвании? — спросил Дружинин. — Неужели вам так хочется стать врачом?

— Ну, не то чтобы я очень об этом мечтал, — признался Булгаков. — Но жить-то на что-то надо! Сейчас мы живем не слишком богато. Спасибо, родители Таси помогают. А врачебная специальность даст приличный заработок…

— А мне кажется, вас ждет другое поприще! — заявил инженер. — Судя по рассказам ваших друзей, у вас есть несомненный талант рассказчика, больше того — писателя. Подумайте об этом!

— Послушайте, я вас впервые вижу, но вы удивительно точно угадали мои затаенные мысли! — воскликнул Михаил. — Я действительно иногда подумывал… Особенно на «Фаусте» — я потому так и люблю эту оперу. Искушение, которому подвергается Фауст… Поиски счастья… Воздаяние за преступления… А еще — описать характеры современников, и улицы Киева, и всё, всё!

— Надо же, а мне ты ничего такого не говорил! — заметила Тася.

— Не обижайтесь на своего мужа за скрытность! — попросил ее инженер. — Вы же слышали — он и сам только недавно осознал эти свои намерения. Смотрите, берегите его: я уверен, что ваш муж — человек большого таланта и займет значительное место среди русских писателей.

— Как вы можете это знать? — удивленно спросила Тася. А Михаил, в свою очередь, сказал:

— Это странно… очень странно! Я в первый раз вас вижу, но вы говорите так, словно давно меня знаете… лучше всех знаете! Кто вы?