Два выстрела во втором антракте

— Я же сказал — я инженер Дружинин, — ответил капитан. — Обычный инженер. Просто я люблю русскую литературу. А вот, кстати, и театр, мы уже пришли. Подождите здесь секундочку, я схожу, переговорю с администратором.

И он скрылся за дверью.

Оказавшись в театре, капитан сразу направился к директору. Здесь он, как и собирался, использовал легенду о «жандармском ротмистре Звереве» — и она вновь прекрасно сработала. Дружинин заявил, что прибыл из Петербурга в качестве помощника члена следственной комиссии Угрюмова.

— И у меня к вам, господин директор, есть несколько вопросов, — сказал он. — Но прежде, чем мы начнем говорить о деле, сделайте мне одну услугу. В вестибюле стоят муж и жена, наши сотрудники. Пропустите их, пожалуйста, на представление, на свободные места.

Директор, не задавая лишних вопросов, тут же отдал нужное распоряжение. После этого Дружинин приступил к допросу.

— Скажите, — спросил он, — накануне торжественного представления, на котором предполагалось присутствие высочайших особ, начальник Охранного отделения давал вам какие-то указания?

— Да, он отдал ряд распоряжений, — отвечал директор оперы. — Прежде всего он приказал, чтобы в театр в этот вечер впускали только людей, имеющих на руках именные приглашения. Их раздавали в канцелярии градоначальника, у губернатора, ну, и в самом Охранном отделении.

— И ваши билетеры никого не пускали, у кого не было на руках таких приглашений?

— Никого!

— А как же проходили актеры?

— Как обычно, через служебный вход.

— Кто его контролировал?

— Там у нас обычно стоит специальный швейцар, Пантелеймон, — объяснил директор. — Это опытный служитель, он всех в театре в лицо знает. Постороннего не пропустит.

— А ну-ка, позовите сюда этого Пантелеймона, — распорядился Дружинин.

Спустя несколько минут в кабинет вошел коренастый дядька лет пятидесяти в форме театрального служителя. Выправка выдавала в нем бывшего военного.

— Ты где, в армии служил? — спросил Дружинин.

— Никак нет, ваше благородие, я во флоте, — отвечал служитель.

— Ясно. Ну-ка, скажи мне, Пантелеймон, ты 1 сентября на служебном входе в театр стоял?

— Так точно, ваше благородие, стоял, как всегда.

— Кто мимо тебя проходил?

— Те, кто всегда проходит. Наши, театральные.

— Актеры?

— Не одни актеры. Костюмеры, бутафоры, рабочие, что декорации выставляют. В общем, все, кому положено.

— А чужих, что же, ни одного человека не было?

— Нет, чужих не… — начал швейцар, но вдруг осекся и задумался.

— А ведь чуть я вам не соврал, ваше благородие, — сказал он чуть погодя. — Был ведь один человек не из наших.

— Кто такой?

— Не могу знать, ваше благородие, — швейцар развел руками. — Он мне имени своего не назвал.

— Как же ты его пропустил?

— А у него жетон полицейский был, — объяснил Пантелеймон. — Такой, как у всех чинов бывает. У вашего благородия, наверно, такой же.

— Гм… ну да. И как же этот человек с жетоном выглядел?

— Выглядел? — швейцар на миг задумался. — Ростом он невысокий, с меня. А возрастом помоложе меня будет. Волос светлый. Глядит орлом — сразу видно, что человек командовать привык.

— А шрама у него за ухом ты не заметил?

— Виноват, нет, не видел, — отвечал Пантелеймон.

— А кроме этого человека других посторонних точно не было? — настойчиво спросил Дружинин. — Например, какой-нибудь девицы… Она могла, допустим, сказаться костюмершей или гримершей из новеньких…

— Что ж я, ваше благородие, порядка, что ли, не знаю? — обиделся швейцар. — Всех новеньких господин директор мне тотчас же представляет, чтоб я ихнюю личность запомнил. И пока мне такого представления не сделают, я не то что гримершу, но и приму самую главнейшую не пропущу!

— Это ты молодец, — одобрил его «ротмистр Зверев». — Так и дальше служи!

Глава 12

В столицу Российской империи Ваня Полушкин приехал уже под вечер. На привокзальной площади осмотрелся и двинулся в сторону, прямо противоположную той, что ему была нужна. Тут он следовал наставлениям своего учителя в области конспирации, Петра Сидоровича. Согласно этим наставлениям, по прибытии в новый город, если тебя не встречают товарищи, первым делом следовало убедиться в отсутствии слежки. Вот Ваня и убеждался: прошел пару кварталов, свернул в проходной двор, вышел на другую улицу, прошел еще пару кварталов… И только поплутав таким образом около часа, направился по указанному адресу — на Тихомировскую улицу.

Нужный дом оказался пятиэтажным угрюмым домом-колодцем. Ваня вошел во двор, поднялся на пятый этаж и постучался условным стуком: три-два-четыре. Дверь приоткрылась, внимательный глаз сквозь щель изучил Ваню, и после этого его впустили.

В прихожей было полутемно, в тусклом свете, падавшем с другого конца коридора, Ваня разглядел высокого, хотя несколько сутулого человека лет тридцати, в рубашке, подпоясанной тонким ремешком. Человек этот молча и настороженно разглядывал позднего гостя.

— Я от товарища Петра, из Киева, — сказал Ваня. — Он должен был вас предупредить.

— Ладно, проходи, — сказал хозяин и, повернувшись, первый направился на кухню.