Двадцать минут на Манхэттене

После того как Мозесова угроза оказалась отведена, парк подвергся перепланировке. Его нынешнее воплощение обрело свой законченный вид в 1970-е. Ландшафтный план оказался далек от неоднозначности. В действительности Джейн Джейкобс и прочим пришлось горячо вступиться, чтобы сохранить большой круглый бассейн в центре парка в качестве места для собраний и выступлений, а не превращать его в чисто декоративный фонтан. Это место остается одной из величайших в мире точек свободных собраний, сосредоточием смысла парка, ключом к пониманию его назначения. Но и это еще не все: фонтан, по иронии судьбы, недавно был разобран согласно еще одному плану переоборудования парка и перенесен на новое место прямо по оси арки. Яростное сопротивление этому идиотскому решению ни к чему не привело, несмотря на вымученные заявления о недопустимости влияния частных пожертвований на городской дизайн, упреки Нью-Йоркского университета в том, что он пытается подмять все под себя, и указания о смехотворности пристрастия современных дизайнеров к осевому расположению. Все эти аргументы исходили из того, что смысл и память парка связаны с изначальным расположением и характером – привязкой к месту – фонтана.

Насилие, учиненное над фонтаном, – последнее в серии «улучшений» (от погоста через плац-парад к парку, затем к другому парку), призванных изменить назначение и понимание Вашингтон-сквер. В этой длинной череде действий и противодействий постоянным оставалось беспокойство: «Место используется не по назначению!» – шла ли речь об упокоении мертвецов или, наоборот, о том, что оно слишком оживленно. Кого-то всегда раздражали слишком вольные нравы парка, несущие, по их мнению, угрозу буржуазной собственности, буржуазным ценностям или, в более широком смысле, цивильному декоруму. И на самом деле, за свою историю площадь достаточно часто представала то наркоманским притоном, где к прохожим приставали с едва слышным шепотом «курить, курить…», то ночлежкой и туалетом для изгоев.

Пожалуй, самой неоднозначной составляющей нынешних усилий освежить парк (который и впрямь отчаянно нуждается в замене потрескавшегося асфальта, безвкусных фонарей и попорченных скамеек) является предложение обнести его решеткой. Оригинальное ограждение 1848 года было удалено в 1870 году, после того, как первый формальный дизайн парка, с его равнодушной симметрией, сменился более естественным, лучше отвечающим олмстедовским представлениям. Парк оставался без ограды в течение ста лет, пока вопрос о решетке не возник вновь. На сей раз побудительным толчком явно стало осознание того огорчительного факта, что парк кишит криминальными элементами и необходимо принимать срочные защитные меры. В качестве интеллектуальной поддержки использовалась книга, оказавшая большое воздействие на идеологию городской планировки, – «Защищающее пространство» Оскара Ньюмана, опубликованная в 1972 году. Это сочинение появилось во многом в связи с лавинообразным ростом преступности в муниципальном жилье. Не обращая внимания на то, что социальные патологии могут быть не порождены муниципальными домами-башнями, а отправлены туда «на хранение», Ньюман предложил физическое решение, сводящееся к установлению четкой принадлежности всех пространств тому или иному собственнику, уничтожению неопределенных (и никем не содержащихся) общественных территорий и замене их на частные дворы и более отчетливо структурированные среды.

На Вашингтон-сквер эта идея незамедлительно трансформровалась в более общее видение контроля над потенциальными злоумышленниками путем возведения забора, специально сконструированного для того, чтобы от них отгородиться. Вспыхнули споры, питаемые как общей растерянностью перед высоким уровнем преступности и бегством капитала из города, так и деликатным, но настойчиво повторяющимся мотивом «мы и они». Решение о возведении ограды уже почти было принято, но тут возобладало мнение более трезвомыслящих людей, указавших, что уровень преступности в парке в действительности уступает среднему по Виллидж (и среднему по городу). Так что привычный домашний вид неогражденных кромок парка сохраняется и по сей день. В наши дни желание оградиться находит большее понимание (особенно если забор низкий), соответствуя озабоченности нового тысячелетия закрытостью и контролем. Вот уже несколько лет парк окружен полицейскими видеокамерами, и этому основательному всевидящему оку, несомненно, суждено остаться: его полезность подкреплена легко демонстрируемыми успехами в борьбе с оборотом наркотиков, как и общим желанием граждан после одиннадцатого сентября находиться под неусыпным наблюдением.