Двадцать минут на Манхэттене

Вообще, в этой части города есть нечто особенно приятное. И это – высвобождение из нескончаемой сеточной конструкции. В Нью-Йорке найдется немало мест, в которых милосердная логика «проектов по расчистке трущоб» просто напрашивается – и имела бы смысл. Взглянув из сердцевины Нижнего Ист-сайда, ставшего ныне объектом беспощадной, зубодробительной джентрификации, в сторону Даунтауна, на юг, можно сквозь улицы, на которых теснятся душные ночлежки, разглядеть превосходные жилые проекты, возведенные профсоюзами, и понять желание заменить нездоровые, плохо содержащиеся, перенаселенные трущобы щедро отмеренными и добротно выстроенными сооружениями, способными принимать солнечный свет и дуновение ветерка, а также интегрировать в них зеленые насаждения.

К сожалению, модели реконструкции были восприняты слишком буквально и были слишком ограничены идеей «игры с нулевой суммой»: сколько в одном месте прибудет, столько в другом убудет. Но, похоже, история города породила особую аутентичность, свой genius loci. Он реализовался через формальную гибридность, ставшую результатом длящейся столетие борьбы за первенство разных парадигм реновации, а также следствием того простого факта, что грифельную доску дочиста никогда не смоешь. Уникальный характер Нью-Йорка – продукт целой серии соположенных элементов, создающих непрерывную картину города, – города уличных домов и домов-башен в парках, города непрерывных стен и отдельно стоящих домов и т. д. Но все эти элементы распределены по городу как меньшие или большие фрагменты более важного целого. Будущее города заключается не в «протаскивании» следующей великой идеи через весь город, а во внятном артикулировании и ясном выражении разности уже существующих идей.

Череда пространств от Вашингтон-сквер до Ла-Гуардиа-плейс может служить напоминанием, что общественное пространство – это нечто досягаемое в равной степени физически и идеологически, скорее продолжение, нежели отрицание улицы. Подобное уточнение дает представление о коллективных намерениях и амбициях, равно как и намерении правительства их знать и охранять. К сожалению, историческая амбивалентность того, что относится к публичной сфере, вместе с навязшей на зубах мантрой, что обязательства перед частными лицами превыше всего, заставили увянуть идеологию распределенной ответственности и коллективной гармонии. Это увядание нашло свое выражение и в компромиссных гибридных соглашениях, подталкивающих даже весьма здравомыслящие институции к коварным «сбалансированным действиям». Что подразумевает: в утилитарных решениях «большее добро» всегда неизбежно сопровождается каким-нибудь «меньшим злом».

Например, Куперовский институт (Cooper Union[72]), известное ист-виллиджевское учреждение, предлагающее превосходное бесплатное высшее образование в течение более чем ста пятидесяти лет, оказался вынужден продать часть недвижимости в близлежащих кварталах, чтобы укрепить свои поредевшие фонды. Хозяйственная логика настаивала на выборе того покупателя, который даст наибольшую цену, и как результат – напротив института вымахало одно из наиболее уродливых, неподобающих сооружений в этой части города – башня темного стекла для супербогачей, с гигантским банком на цокольном этаже. Точно так же, к северу от Виллидж, в Челси, занимающая целый блок епископальная семинария, включающая в себя величественное, хоть и обветшавшее здание в стиле неоготики, подверглась ожесточенным нападкам местных жителей за свои планы заменить одно свое (ужасное) современное здание относительно высоким кондоминиумом. Идея состояла в том, что новая структура позволит финансово обеспечить благоустройство всего остального кампуса. Спроектированное таким образом, чтобы вписываться в финансовый контекст, новое здание, однако, решительно не вписывалось в контекст физический. Недавно, впрочем, поступила благая весть: семинария согласилась на компромисс. Подобный же сценарий разворачивается сейчас вокруг планов заменить нашу местную больницу Святого Винсента на новое здание, с более щедрым финансированием, за счет передачи целой кучи старых сооружений, которые она сейчас занимает, застройщику, намеревающемуся выстроить на их месте обычные элитные кондоминиумы.