Двадцать один год (СИ)

После торжественных проводов Мери Марлин убежала искать Сириуса, а Лили и Алиса побрели на трибуны. Брокльхерст, не отрываясь, смотрела под ноги, и в её обычной молчаливости на сей раз было что-то пугающее. Лили не выдержала напряжения:

- Что-то случилось? Ты, кажется, не в своей тарелке.

Алиса сжала застежку плаща.

- Ты веришь в предчувствия?

Лили пожала плечами: она никогда не задумывалась а такой чепухе. Алиса продолжала:

- Нелли незадолго до гибели жаловалась мне, что её мучают кошмары. Мой двоюродный дедушка всегда боялся попасть под поезд – и именно так погиб.

- Ну допустим, - постаралась сказать Лили как можно ласковей. – Но при чем тут ты?

Алиса вздохнула:

- Когда-то в детстве я увидела на сельской ярмарке сумасшедшую старуху, цыганку. Она схватила меня за рукав и чуть не утащила с собой. Потом она зарезала кого-то. С тех пор, Лили, я очень боюсь сойти с ума.

Лили с недоумением разглядывала подругу. Та, всегда аккуратная, спокойная, мягкая, казалась образцом уравновешенности.

- С чего ты взяла, что это с тобой может случиться? Нет, если только ты не перегнешь палку с подготовкой к экзаменам…

- Я не знаю, - вздохнула Алиса. – Я не знаю, но мне очень страшно, а после того, как прочитала про этих несчастных людей- тех, кого запытали – стало еще страшнее.

- Брось, - Лили приобняла её. – Ты просто перетрудилась. Хватит, пожалей себя. Отложи занятия хотя бы на пару дней. Ты надрываешься больше нас всех, а для чего?

- Хочу стать аврором-экспертом.

- Ты им не станешь, если к моменту экзаменов в школу авроров сляжешь с переутомлением. Надеюсь, ты хоть на матч конспекты не захватила?

Алиса, рассмеявшись, помотала головой.

Вместе они взобрались на трибуну, отыскали свободные места с хорошим обзором. Алиса вытащила бинокль и сразу передала Лили: сама она предпочитала видеть панораму, как есть, без увеличения. А Лили с удовольствием принялась рассматривать остальных болельщиков.

Вокруг нее шумели, размахивая флагами, гриффиндорцы: они как никогда яростно жаждали победы. Даже Сьюзен Смолли, из-за полного неумения летать обычно делавшая вил, что квиддича не существует, уселась с остальными, демонстративно повязав шарф факультетских цветов; даже Джеффри Вэнс, обиженный, что его отстранили от игры, пришел и теперь вместе с братом-близнецом Джеромом держал традиционный плакат: «Раздавите гадин!» Лили перевела бинокль дальше и увидела хаффлпаффцев, традиционно болевших за Гриффиндор. Пенни-Черри, правда, утратила прежний фанатизм: бледненькая, хмурая, она опиралась на руку давно на нее заглядывавшегося Арчибальда Уизерби и помалкивала, в то время как её товарищи, хлопая в ладоши, скандировали: «Слава храбрым львам! Слава храбрым львам!» Сестренки Эббот от волнения напирали друг на друга пышными боками и повизгивали. Улыбнувшись, Лили поглядела на трибуну, занятую рейвенкловцами.

Они были спокойнее прочих, но и среди них читалось волнение. Кроме того, как показалось девушке, они не были совершенно едины в том, кого поддерживают. К примеру, юный Барти Крауч смотрел на гриффиндорцев с настолько очевидным отвращением, что Лили пробрал ужас. Интересно, вдруг подумалось ей, а мог ли он быть в числе Пожирателей смерти, убивших семью Подмор? И тут же она одернула себя. Ведь он не просто учился с Пандорой Касл – он прожил с ней бок о бок эти шесть лет. И после этого принимать участие в её изнасиловании? Невероятно…

А вот и слизеринцы расселись. Мальсибер, Эйвери, Шафик – все как на подбор. В локоть Энтони Гринграсса победно вцепилась Гестер Хорнби: после истории с шуткой Обри над Электрой родители, видно, наконец высказали Энтони, что думают о его поведении. Ему пришлось снова обратить внимание на невесту. Барти Крауч, вероятно, еще и поэтому был так зол: больше года, с самого рождественского бала, он ухаживал за Гестер, но она, видно, лишь использовала его, чтобы позлить жениха. Мальчишку было бы жаль, если бы не страшные подозрения.

Младший брат Гестер, четверокурсник Саймон, высокий тоненький мальчик, сидит рядом с Летицией Гэмп. Они вроде бы родственники – ну да на Слизерине, кажется, почти все в каком-то родстве друг с другом. Польщенный, что его наконец слушают, Саймон что-то оживленно ей рассказывает – не замечая, как волнуется собеседница. Летиция стиснула губы и кутается в накидку, пытаясь скрыть дрожь. Она всегда волнуется во время матчей с участием Регулуса – и как теперь подозревает Лили, не столько за то, что он проиграет, сколько за то, что может упасть и на него налетит бладжер. А сейчас, похоже, с ним и так связано для нее слишком много волнений.