Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

"Через несколько дней Архангельск будет сдан". И он мне рассказал положение: Часть войск на главном железнодорожном фронте перешла к большевикам. Несмотря на предупреждения, которые он делал штабу, как начальник разведывательного отделения, мер для обороны Архангельска принято не было. В город брожение. Надо уходить. "Тебе, как перебежчику, нужно уходить в первую голову. Есть два пути. Один -неверный, но более легкий, на ледоколе. Возможно, что они не смогут уйти. Другой - боле верный, но и более трудный - 500 верст пешком или, если будет возможно, то на подводах, по берегу Белого моря на Мурманск. Там фронт Ген. Скобельцына, и он будет держать его до прихода наших. Сегодня, в 12 часов ночи, этим путем выходит разведка и контрразведка. Присоединяйся к ним. У меня есть в Архангельске связи с рабочими. Я знаю, что здесь будет резня офицеров. Bce уходят, и я остаюсь за Н-ка Гарнизона, чтобы сдать Архангельск большевикам. Мне за границей не место."

На редкость неожиданно и серьезно было для меня это известие...

Говорить было больше нечего, надо делать. Мы простились...

{67} Я пошел в гостиницу, снова одел свою самоедскую одежду, забрал кое-какие вещи и пошел в помещение разведки.

Там уже собирались.

Я явился Н-ку разведки Полк. Энден.

СДАЛИ.

Мы выступили около часу ночи.

Вещи на подводах. Мы пешком. Темно... Вьюга... Мороз градусов 12... Сапоги скользят. В совике идти трудно, в пальто холодно. Хочется спать.

Настроение подавленное. Все планы, все надежды рухнули.. Впереди 500 верст такого пути... Может быть плен. В лучшем случае прозябание за границей.

Наш отряд состоял из чинов контрразведки, разведки и конвойной команды штаба, с пулеметами и винтовками Во главе его стоял Полк. Ген. Штаба Байев, и его помощник Полк. Ген. Штаба Энден, к нам присоединился Ген. Б-ве. Всего в отряде было около 150-ти человек.

Из командного состава почти все люди были своя компания, из них я знал раньше только Энден, и поэтому мне пришлось держаться особняком. Я был рад такому уединению, легче было переносить и переваривать в самом себе все прошлое.

Через два дня мы по телеграфу связались с Архангельском. Говорили с Костанди: Архагельск с часу на час должен перейти в руки большевиков. Надо двигаться скорее, так как в гор. Онеге большевики могут отрезать путь.

После этого сообщения настроение в отряде упало и Ген. В-ве совершенно удалился от командования отрядом, сел в уголок, снял свою одежду и начал срезать себе погоны...

Мы двигались почти пешком. Делали около 20-ти верст в день.

Вел отряд Полк. Байев. По прибытии в деревню, каждый раз повторялась та же картина. Вызывались мужики, перед ними делались реверансы и начинались уговоры - дать подводы.

{68} Это шел отряд с оружием, деньгами и продуктами; - Нельзя портить отношения с населением!

Подвод не давали, и со дня на день нам могли отрезать путь.

Тогда я, с несколькими офицерами попросил у Байева денег и разрешения идти самостоятельно. После довольно коротких разговоров, он мне предложил взять на себя ведение транспорта. С тех пор отряд перешел в мои руки.

Мы приходили в деревню, я вызывал старосту, давал ему стакан рому, двух вооруженных людей и прибавлял:- К такому то часу нужно столько то подвод.

Мы пошли со скоростью 40-60 верст. Трудно было идти.- Одна узенькая дорожка, справа большей частью море, слева лес, везде аршина на полтора снегу.

Впереди Онега... Пройдем или нет? Этот вопрос нервировал. Наконец, мы связались с ней по телеграфу.

Большевиков нет.

Мы вошли в Онегу.

Горизонт прояснился. Еще верст 200 с хвостом, и мы у своих в гор. Сороки на Мурманском фронте, а там что Бог даст, - или Финляндия, или защита Мурманска.

Итак из трудного положения мы вылезли и картина сразу переменилась:

Не прошло и часу, как у Ген. Б-ва на плечах появились погоны и куда-то исчезнувшей "штаб" снова выплыл наружу.

Еще через полчаса приказаньице:

"Главные силы отступают по дороге Онега-Сороки, вам надлежит прикрывать их отступление, оставаясь в гор. Онеге, войти в соприкосновение с противником и отступать под его давлением".

Было смешно и горько. Но надо было действовать, и, "штабу" было объявлено, что если он хочет идти с нами, то ему будут обеспечены подводы, и для себя и для канцелярии, а распоряжаться и драться будем мы, когда это будет нужно и где это будет нужно.

А нужно это было немедленно. - "Главные силы", то есть и штаб, и солдаты, были усажены на подводы и двинулись.

Мы {69} же, несколько человек офицеров, вместе с подводами, остались в гор. Онеге. Рассчитывали пробыть там около часу, но пробыли и того меньше. В город влетел кавалерийский разъезд большевиков, и нам пришлось немного подраться.

Разъезд был небольшой. В снегах ему делать было нечего, и он быстро убрался. Мы тоже пошли за своими.

Несколько тревожна была ночь. - Ждали, что большевики насядут. Но они не преследовали.