Двадцать три часа (СИ)

Судя по тому, как произнес эти слова полковник, адресованы они были не своевольным операм. Собственно говоря, его реакция Юрку вообще удивила.

— Не наследили? — только и спросил он. — Хорошо... Но где же тогда ребенок? А?

Ответить ни Юрка, ни Лагутников не успели. Дверь открылась, вошел Никольский, за спиной у него маячил Андрей.

— Вот, Митрич, ребята на стихийке за остановкой откопали.

Юрка с открытым ртом наблюдал, как Никольский ставит мокрую, грязную сумку на стол, синюю сумку-трансформер, мечту невыспавшейся Майи. И вынимает оттуда длинный потасканный женский пуховик. Шапку, парик... Первым очнулся Красин.

— Алексей, а теперь суй это все обратно в том же порядке и доставай где хочешь понятых. Да знаю я, что шестой час утра.

Юрка как-то потерялся во времени. Он настолько замотался с этим непонятным делом, что вообще забыл, который час. Сонливость то накатывала, то пропадала, сейчас, к счастью, было некоторое просветление.

«Теперь понятно, почему окно, — подумал Юрка. — Потому что зашла женщина с коляской, а вышел мужчина. Из пустого дома. А женщина — ну, может, решила поссать. Ребенка переодеть. Не домой же ей поворачивать. А в доме вроде как ветра нет. Мужик вылез из окна — от ревнивого мужа сбежал. С сумкой. Все равно никакой логики. А где была сумка? Уже в доме. Она слишком большая для коляски. И коляска была закрыта. Если из нее забрали ребенка, зачем так тщательно все закрывать?»

— Логики никакой, но мыслишь верно, — заметил Красин.

«Я что, сказал это вслух?» — ужаснулся Юрка и уставился на шефа.

— Ты вот что, лейтенант... иди вздремни.

— Не-не, — замотал головой Юрка. — Я нормально.

— Ненормально, — отрезал Красин. — У вас же есть в кабинете диван. Не хочешь домой, хоть в отделе поспи. Ты же уже невменяем.

Юрка с трудом сфокусировал взгляд на полковнике, потом на заме, который, пыхтя, утрамбовывал в сумке вещи. Отчего-то спорить у него резко недостало сил, он кивнул и вышел. В голове перекликались гулким звоном колокола.

Глава шестая

Начиналось самое интересное, а Юрку прогнали как школьника.

В кабинете никого не было, только жужжал брошенный компьютер. Юрка выключил свет, наощупь достал из шкафа подушку и одеяло, бросил все на раздолбанный диван, стянул куртку и завалился на диван сам, свесив ноги в обуви.

Под мерное жужжание компьютера неплохо думалось.

В шесть пятнадцать вечера Легков, переодетый женщиной, с сумкой в руках вышел из дома. Куда он пошел? Конечно же, в выселенный дом. Оставил там сумку, потом вернулся, только вот куда? Ждал недалеко от магазина, конечно. И ясно, почему именно «Елочка»: народу там немного, спиртное там не продают, и даже нет вероятности, что к одинокой, ждущей кого-то женщине прицепятся местные алкаши. Около семи подошла сама Плотникова с пустой коляской...

«Вот почему в одном месте Плотникова тащила коляску как санки. Она была пустая, плохо ехала по снегу».

Плотникова зашла в магазин, Легков забрал коляску и покатил ее к старому дому. Плотникова немного подождала, затем побежала «искать» — она тоже надеялась на снегопад, надеялась, что снег скроет следы. Решение дилетанта... убедилась, что «следы пропали», и бросилась в магазин, разыгрывать свой спектакль.

Наверное, ей не повезло, потому что сознательный Якушев еще не ушел. Плотниковой пришлось идти в полицию. Может, она и не рассчитывала, что у нее примут заявление, но то ли растерялась, то ли решила, что времени прошло уже достаточно.

Что в это время делал Легков? Закатил коляску, переоделся, наверное, стер косметику. Это он должен был сделать тщательно — в электричке люди попадаются разные, могли и побить, заподозрив «неправильную ориентацию». Значит, все, чем он косметику смывал, должно либо остаться в старом доме, либо в сумке, либо в ближайшей урне. Юрка порадовался, что копаться в помойке придется не ему...

Потом Легков вылез в окно. Еще одна грубая ошибка или все-таки расчет? Скорее, неумелое заметание следов. Юрка хмыкнул. «Заметали как умели», — решил он. Легков направился на работу, а значит, должен был успеть на электричку в семь двадцать две. Торопился, но не бежал, потому что Якушев четко сказал: шел быстро. Легкову еще надо было выбросить сумку, что он и сделал. Ближайшая «стихийка», свалка, с которой устали бороться местные власти, была как раз по пути на станцию: дачники упорно сваливали за остановкой весь мусор, накопившийся на дачах. Возможно, сумку даже немного припорошило снегом, но Легков не догадывался, что опера прекрасно знают, где искать.

Легков сел на электричку и поехал на работу. Возможно, он как-то объяснил свое отсутствие или попросил подменить себя на время, найдя важный для сменщика повод. Плотникова сидела в ОВД, опера бегали по городу. Где-то находился и ребенок, и это было сейчас самым важным.

Юрка перевернулся на другой бок. Подумал и поджал ноги: «Хрен с ним».