Двадцать тысяч лье под водой

– Прощай, солнце! – воскликнул он. – Скройся, сияющая звезда! Усни на долгие шесть месяцев под толщей этих вод и позволь ночи слушать шепот ее теней над моими новыми владениями!

Глава пятнадцатая Досадная случайность или несчастный случай?

На следующий день, 22 марта, в шесть часов утра начались приготовления к отплытию. Сумерки растаяли в ночи, мороз усилился. Созвездия сверкали с удивительной яркостью. Над головой сиял восхитительный Южный Крест – полярная звезда Антарктики.

Термометр показывал двенадцать градусов ниже нуля, и порывы холодного ветра пронизывали насквозь. На поверхности воды множились льдины. Море всюду сдавало свои позиции. Тут и там чернели полупрозрачные заплатки, предвещая появление молодого льда. Очевидно, бассейн Южного полюса замерзал на долгие шесть месяцев зимы, становясь совершенно непроходимым. Что происходило с китами в этот период? Разумеется, они ныряли под ледник и отправлялись на поиски более удобных морей. Однако тюлени и моржи, привыкшие к самым суровым климатическим условиям, не покидали скованных льдом побережий. Следуя врожденному инстинкту, эти животные пробивают в ледовых полях полыньи, не давая им снова затянуться. Именно к таким полыньям они приплывают, чтобы подышать, и когда птицы с наступлением холодов мигрируют к северу, тюлени и моржи остаются единственными хозяевами южнополярного континента.

– Прощай, солнце! – воскликнул он.

Тем временем резервуары «Наутилуса» заполнились водой, и корабль начал медленно погружаться. На глубине в тысячу футов он остановился. А затем, взрезая толщу воды винтом, двинулся прямо на север со скоростью пятнадцать миль в час. К вечеру он уже плыл под гигантским панцирем ледника.

Из предосторожности окна салона были закрыты ставнями, так как «Наутилус» мог случайную напороться на какую-нибудь ледяную глыбу. Поэтому я провел этот день, переписывая набело свои заметки. Воспоминания о полюсе целиком захватили мой разум. Мы достигли этой неприступной точки – без риска, без утомления, словно наш плавучий вагон скользил по рельсам подводной железной дороги. И вот мы тронулись в обратный путь. Ждут ли меня новые удивительные неожиданности? Я в этом не сомневался – ведь чудеса морских глубин неисчерпаемы! С тех пор, как пять с половиной месяцев назад судьба забросила нас на борт «Наутилуса», мы прошли четырнадцать тысяч лье – больше, чем протяженность земного экватора! Сколько приключений, и страшных, и любопытных разнообразили наше путешествие: охота в лесах Креспо, коварные рифы в проливе Торреса, коралловое кладбище, жемчужные отмели Цейлона, Аравийский туннель, огни Санторина, сокровища бухты Виго, Атлантида, Южный полюс! По ночам все эти воспоминания приходили ко мне во снах, ни на минуту не оставляя мой ум в покое.

В три часа ночи я проснулся от мощного толчка. Я сидел на кровати в кромешной тьме и прислушивался, как вдруг меня отбросило на середину каюты. Очевидно, «Наутилус» дал сильный крен после столкновения с каким-то препятствием.

Держась за стены, я пробрался узкими коридорами до салона, озаренного льющимся с потолка электрическим светом. Вся мебель опрокинулась. К счастью, надежно прикрученные к полу витрины устояли. Картины, висевшие по правому борту, отклонились по вертикальной линии и плотно прилегли к гобеленам, а картины по левому борту отошли нижним краем от стенки на добрый фут. Стало быть, «Наутилус» завалился на правый борт и замер.

До меня доносился шум шагов и неясные голоса. Однако капитан Немо так и не появился. Я уже собирался покинуть салон, когда вошли Нед Ленд и Консель.

– Что произошло? – спросил я у них.

– Я как раз хотел спросить у господина, – ответил Консель.

– Тысяча чертей! – проревел канадец. – Уж я-то знаю, в чем дело! «Наутилус» на что-то напоролся и сел на мель. Но, судя по углу крена, едва ли выберется так же легко, как тогда, в Торресовом проливе.

– Он хотя бы успел всплыть на поверхность? – спросил я.

– Мы не знаем, – ответил Консель.

– Это легко проверить, – сказал я.

И глянул на манометр. К моему огромному удивлению, прибор показывал, что мы находимся на глубине трехсот шестидесяти метров.

– Надо спросить у капитана Немо, – заявил Консель.

– Да кто ж знает, где его черти носят? – пожал плечами Нед Ленд.

– Идите за мной, – сказал я своим товарищам.

Мы вышли из салона. В библиотеке – ни души. На центральной лестнице, в кают-компании – никого. Я предположил, что капитан Немо находится в штурманской рубке. Самое лучшее было подождать. Мы все трое вернулись в салон.

Я обойду молчанием гневные сетования канадца. Он всегда отличался вспыльчивым нравом. Ничего не отвечая, я позволил ему свободно изливать недовольство.